Ритм войны. Том 1

– Я люблю развлекаться! – возразил он. – В прошлом месяце при участии человеческих детей я устроил красивейшую выставку стульев. Другие спрены культивации сочли ее грандиозной. Особенно хвалили табуретки.

Крадунья вздохнула и расслабилась, прислоняясь к стене. Она была слишком раздражена, чтобы как следует пошутить по поводу табуреток. Она не сердилась, не печалилась – с ней происходила какая-то… хренотень. Полнейшая хренотень.

Шквал! От повязки под рубашкой сегодня все зудело.

– Пошли. – она схватила корзину и сферу, а затем двинулась дальше по внутренностям башни.

– Неужели все так плохо? – сказал Виндль, идя следом. – Вы нравитесь Дару. Именно поэтому он оставляет для вас разные штуки.

– Я не должна нравиться, – огрызнулась Крадунья. – Я тень. Опасная и непостижимая тень, которая таинственно перемещается с места на место. Ее никто не видел, но все боятся.

– Э-э… тень.

– Да, лядащая тень, что тут непонятного? – Через следующий туннель тоже пришлось протискиваться с трудом. Глупо, ну до чего же глупо! – Эта башня похожа на огромного старого жмурика. А я теку по жилам, как кровь.

– Разве в жилах трупа течет кровь?

– Ладно. Не жмурик. Спящий – и мы его шквальная кровь. Так лучше?

– Мне кажется, – проговорил Виндль, – эти вентиляционные шахты больше напоминают кишечник. Так что более подходящая аллегория будет… ну… с фекалиями.

– Виндль? – позвала Крадунья, протискиваясь.

– Да, госпожа?

– Лучше не пытайся помогать мне с моими хитровывернутыми метафорами.

– Ладно, не буду.

– Шквальный спрен тупости, – пробормотала она, наконец добравшись до участка с широкими вентиляционными шахтами.

Башня ей на самом деле нравилась. Здесь можно было спрятаться во множестве местечек или заняться их изучением. В сети каменных вентиляционных шахт она иногда встречала норок или других падальщиков, но все-таки это были ее владения. Взрослые сюда не помещались, а дети слишком боялись. К тому же она могла светиться, если наедалась как следует, и благодаря крути пролезать через узкие участки.

За последний год их стало больше.

Глупо, глупо, глупо…

В конце концов они добрались до ее гнезда – большого пространства, где сходились четыре высокие вентиляционные шахты. Здесь она сложила одеяла, запасы еды и кое-какие сокровища. Один из ножей Далинара, – несомненно, он не хотел, чтобы она его украла. Любопытные раковины. Старая флейта, которая, по словам Виндля, выглядела необычно.

Они были рядом с колодцем, где она могла набрать воды, но достаточно далеко от людей, чтобы свободно разговаривать. В предыдущем гнезде она могла слышать эхо чужих голосов, но и посторонние могли подслушать ее.

Она знала, как они об этом говорили. Называли ее духом башни. Поначалу это было здорово, но потом они стали оставлять для нее подношения, как для шквальной Ночехранительницы. И ее начали мучить угрызения совести. Нельзя брать вещи у тех, кто и так нуждается, – таково первое следствие из правила, требующего не вести себя как кусок чулльего навоза.

Она съела еще немного «украденной» еды из своей корзины, затем вздохнула и встала. Подошла к боковой стене и прислонилась к камню.

– Валяй. Приступай.

Виндль двинулся вверх по стене. Как всегда, он оставил за собой след из лоз. Они быстро рассыпались и исчезали, но с их помощью можно было что-то ненадолго измерить. Спрен прополз по стене над ее головой, затем она повернулась и провела по той же линии мелом, оставив более стойкий знак.

– Почти целый дюйм с прошлого раза…

– Мне очень жаль, госпожа.

Она плюхнулась в свое гнездо из одеял, желая свернуться калачиком и заплакать.

– Я перестану есть. Это остановит мой рост.

– Вы? Перестанете есть?

Шквальный спрен! Она стянула с себя рубашку, потуже затянула повязку – хотя от нее щипало кожу – и снова оделась. Потом какое-то время лежала и смотрела на отметины на стене, которые показывали ее рост за последний год.

– Госпожа, – произнес Виндль, свернувшись калачиком, как угорь, и подняв рядом с ней голову из лоз.

Он теперь более умело создавал лица, и это было одним из ее любимых – с маленькими усиками из тонких побегов.

– Вам не кажется, что пора рассказать мне, о чем именно вы просили Ночехранительницу?

– Не имеет значения, – проворчала она. – Все это было ложью. Дар. Обещания. Сплошное вранье.

– Я встречался с Ночехранительницей. Она… мыслит не так, как все мы. Культивация создала ее обособленной, отделенной от человечества, не Связанной. То, как Ночехранительницу воспринимают смертные, не влияет на нее, в отличие от других спренов. Матери хотелось иметь дочь, чей облик и личность развивались бы органично. Потому Ночехранительница в меньшей степени… похожа на человека… чем спрен вроде меня. И все же я не верю, что она способна лгать. По-моему, она просто не в состоянии постичь суть лжи.

– Она-то не соврала. – Крадунья закрыла глаза. Шквал! Слишком туго затянула повязку – стало трудно дышать. – Я про другую. В платье, похожем на листья, сливающиеся с подлеском. С волосами, как веточки. С кожей, как темно-коричневый камень.