Ритм войны. Том 1

Каладин вышел на поле для стирки, миновал шеренги женщин, стоявших у корыт, словно в строю, сражаясь с нескончаемой ордой испачканных рубашек и форменных курток. Он обошел древний насос, из которого вода стекала в желоба, и прошел через колышущееся поле простыней, висевших на веревках, как тускло-белые знамена.

Зайхеля он нашел на краю плато, выходившего на крутой обрыв. Неподалеку Каладин увидел большую конструкцию Навани, свисающую с края – устройство, используемое для подъема и опускания «Четвертого моста».

Казалось, отсюда можно было падать целую вечность. Хотя он знал, что гора должна переходить в предгорья где-то там внизу, облака часто скрывали эту часть склона. Он предпочитал думать об Уритиру так, как если бы башня плыла, отделенная от остального мира и его страданий.

Здесь на самой дальней из сушильных веревок Зайхель аккуратно развешивал в ряд ярко раскрашенные шарфы. Какой светлоглазый заставил его отмыть их? Такими легкомысленными шейными платками представители элиты, наиболее склонные к роскоши, расставляли акценты в своих нарядах.

По сравнению с тонким шелком Зайхель выглядел как шкура только что убитой норки. Его халат на вате из обножника был старым и поношенным, борода топорщилась, словно пучок травы, вольготно растущий в укромном уголке, защищенном от ветра, а вместо пояса он носил веревку.

Зайхель был полон всего того, чего инстинкты Каладина советовали избегать. Можно было научиться оценивать солдат по тому, как они относились к своей униформе. Аккуратно выглаженный мундир не приносил победу на поле битвы сам по себе, но зачастую человек, который тщательно начищал пуговицы, безупречно вел себя в строю. Солдаты с неопрятными бородами и в рваной одежде, как правило, были из тех, кто проводит вечера за выпивкой, а не заботится о своем снаряжении.

За годы соперничества между военными лагерями Садеаса и Далинара эти различия стали настолько резкими, что практически превратились в знамена. Поэтому манера Зайхеля держаться казалась преднамеренной. Мастер-мечник был одним из лучших дуэлянтов, которых Каладин когда-либо видел, и обладал мудростью, отличной от мудрости любого другого ревнителя или ученого. Возможно, что Зайхель одевался так специально, чтобы создать обманчивый вид. Зайхель был шедевром живописи, намеренно заключенным в расколотую раму.

Каладин остановился на почтительном расстоянии. Зайхель не смотрел на него, но странный ревнитель, казалось, всегда знал, когда кто-то приближался. Он был сверхъестественно чутким ко всему, что его окружало. Сил рванулась к нему, и Каладин внимательно наблюдал за реакцией.

«Он все-таки может видеть ее», – решил Каладин, когда Зайхель осторожно повесил еще один шарф. Он устроился так, чтобы краем глаза наблюдать за Сил. Кроме Камня и Струны, Каладин не встречал человека, который мог бы видеть невидимых спренов. Имелась ли в жилах Зайхеля кровь рогоедов? Эта способность была редкостью даже среди соплеменников Камня, хотя он и говорил, что иногда с ней рождаются даже те, у кого в жилах имеется хоть капля рогоедской крови.

– Ну? – наконец спросил Зайхель. – Чем ты пришел досаждать мне сегодня, Благословенный Бурей?

– Мне нужен совет.

– Найди выпивку покрепче. Она будет лучше буресвета. И то и другое тебя убивает – но алкоголь, по крайней мере, делает это медленно.

Каладин приблизился. Развевающиеся шарфы напомнили ему спрена в полете. Сил, возможно подумав о том же, превратилась еще в один шарф.

– Меня вынуждают уйти в отставку, – тихо сказал Каладин.

– Поздравляю. Возьми пенсию. Пусть все это станет проблемой кого-то другого.

– Мне сказали, я могу выбрать другой достойный путь, главное, уйти с передовой. Я подумал…

Он посмотрел на Зайхеля: тот улыбнулся, и в уголках его глаз появились морщинки. Странно, как кожа этого человека могла казаться гладкой, как у ребенка, а в следующий миг – морщинистой, как у старика.

– Подумал, что ты один из нас? Солдат, которого жизнь потрепала? Чья душа трепещет на ветру, как обрывки знамени?

– Вот кем я стал. Я знаю, почему большинство из них покинуло поле боя, Зайхель. Но не ты. Почему ты стал ревнителем?

– Потому что я понял, что люди будут воевать, как бы я ни старался. Я больше не хотел участвовать в попытках остановить их.

– Но ты не смог отказаться от меча.

– О, я отказался. Я отпустил его. Лучшая ошибка, которую я когда-либо совершал. – Зайхель оценивающе взглянул на Каладина. – Ты не ответил на мой вопрос. Думаешь, что принадлежишь к числу мастеров-мечников?

– Далинар предложил мне обучать новых Сияющих. Сомневаюсь, что смогу это вынести – видеть, как они улетают на битву без меня. Но я подумал, что, может быть, смогу снова тренировать обычных солдат. Это может быть не так больно.

– И ты думаешь, что можешь стать одним из нас?

– Я… Да.

– Докажи. – Зайхель сорвал с веревки несколько шарфов. – Ударь меня.

– Что? Здесь? Сейчас?!

Зайхель осторожно намотал шарф на руку. При нем не было никакого оружия, по крайней мере на виду, хотя под рваным коричневым халатом и могли таиться один-два ножа.

– Врукопашную?