Риторика и истоки европейской литературной традиции

11 Сравнения, имеющие успех, — некоторым образом те же метафоры, как было сказано и выше. В самом деле, они всегда слагаются из двух составных, как и метафоры по соответствию. Так, мы скажем, что щит — чаша Ареса, а лук — бесструнная форминга: это будет не простая <метафора>; а если сказать,

12 что лук — форминга, а щит — чаша, то простая. Точно так же строят и сравнения, например, флейтиста — с обезьяной, или гаснущего светильника — с близоруким человеком <потому что

13 оба мигают>. Сравнение хорошо, когда оно — метафора; можно сравнить щит с чашей Ареса, и развалины — с «лохмотьями дома», и назвать Никерата «Филоктетом, который уязвлен укусом Пратиса»; это сравнение придумал Фрасимах, видя Никерата, запустившего волосы и одежду после поражения в состязании рапсодов, где его соперником был Пратис. В таких вещах поэты терпят наибольший провал, если <сравнение> нехорошо, а если хорошо, то имеют наибольший успех. Например:

Как сельдерея стебли, кривы голени.

Как Филаммон, дерется со своим мешком.

Все это — сравнения; а про то, что сравнения — это метафоры, говорилось неоднократно.

14 Пословицы тоже метафоры, «от вида к виду»; так, если это введет к себе что-либо, ожидая себе добра, но потерпит урон, он говорит: «как у карпафийца с зайцем», — потому что оба оди-

^х,’^п «Щит — чаша Ареса» — ср. выше IV, 4. — Форминга — струнный музыкальный инструмент.

X1.1S филоктет, согласно мифу, ставшему для афинян особенно наглядным благодаря трагедии Софокла, получил незаживающую рану от укуса змеи, после чего был брошен товарищами в полном одиночестве на острове Лемносе, где и жил в убогом, запущенном состоянии: гротескный вид оборванного и длинноволосого страдальца со зловонной язвой вспомнился софисту Фрасимаху Халкидон-скому (см. выше I, 7) при взгляде на траурный облик удрученного рапсода Никерата. — «Как сельдерея стебли, кривы голени», — источник этой стихотворной цитаты, как и следующей, неизвестен. «Как Филаммон, дерется со своим мешком», — речь идет о кулачном бойце, упражняющемся на досуге.

наково потерпели. Итак, мы более или менее разъяснили причину, откуда и почему возникает остроумная речь. 15 Пользующиеся успехом гиперболы — тоже метафоры, как про человека с подбитым глазом: «я готов был принять его за корзину тутовых ягод», — ведь подбитый глаз багров, но количество <багрового> преувеличено. Выражение вроде «это, как то и то» разнится с гиперболой <лишь> по словесному выражению .

Как Филаммон, дерется со своим мешком, —

«ты подумал бы, что это Филаммон дерется со своим мешком».

Как сельдерея стебли, кривы голени, —

«ты подумал бы, что у него не голени, а стебли сельдерея, так 16 они кривы». В гиперболах есть нечто мальчишеское; они выражают неистовство. Потому и употребляют их больше всего люди во гневе:

Или хоть столько давал бы мне, сколько песку здесь и праху... Дщери супругой себе не возьму от Атреева сына,

Если красою она со златой Афродитою спорит,

Если искусством работ светлоокой Афине подобна...

il3b Этим больше всего пользуются аттические ораторы. По <на-званной> причине, человеку преклонных лет не пристало говорить такое. 1 <Основные виды слога.> XII. Не надо забывать, что каждому роду <красноречия> соответствует особый слог. Один слог для

^Х1,14 «Как у карпафийца с зайдем» — жители острова Карпафа (между Критом и Родосом) вошли в пословицу, ввезя на остров пару зайцев, которые расплодились и принялись катастрофически опустошать поля.

^Х1Д6 «Или хоть столько давал мне...» — «Илиада», IX, 385 и 388—390; пер. Н. И. Гнедича. — «Этим больше всего пользуются аттические ораторы» — по-видимому, позднейшая интерполяция: во-первых, фраза досадно перебивает ход рассуждения о «мальчишеском» характере гиперболы, не подходящей поэтому к почтенному возрасту; во-вторых, словосочетание «аттические ораторы» чуждо языку Аристотеля и скорее характерно для поздней античности, привыкшей к эллинистическому канону «десяти аттических ораторов».

речи письменной, другой для речи в споре, один для речи в собрании, другой для речи в суде. Необходимо владеть обоими. Знание второго <то есть слога, приличного для речи в споре> означает <просто> умение чисто говорить по-гречески; знание первого означает свободу от опасности замолчать, когда нужно

2 изложить нечто другим, как это случается с теми, кто не умеет сочинять. Слог письменной речи — самый тщательный, слог речи в споре дает больше всего места актерской игре . У последнего два вида; один передает характер, другой — страсть . Потому актеры охотятся за такими пьесами, а сочинители <пьес> — за такими актерами. С другой стороны, <поэты>, пишущие для чтения , не сходят с рук у читателя, как Хэремон, который тщателен, словно логограф, а из сочинителей дифирамбов — Ликимний. Если сравнивать тех и других, речи мастеров письменного слога в устном споре кажутся сухими, а речи ораторов, хорошие при произнесении, просто-