Риторика либеральной империи. Алгоритмы гуманитарного развития

Модели, создаваемые ГРУППОЙ МОЗГ, - это, конечно, только начало пути, и к моделированию будущего они будут относиться как обтесанные каменные орудия труда к современным техническим устройствам, но начало новой цивилизации формируется. В каменном наконечнике копья уже содержится ЭВМ в свернутом до плотности гравитационной дыры виде. Информационщикам всех мастей следует понимать, что наличие компьютеров и компьютерных систем и свойственных технической природе форм работы на них не есть информационные технологии, это всего лишь естественное поведение второбытного человека в толще второй природы. То информационное общество, о котором они толкуют, - это планктон океана второй природы, в котором нет разумных существ. Рефлексивное поведение человека во второй природе, его выделение из мира второй природы как некоторая предметность есть, прежде всего, модель. Моделирование есть возвращение человеком собственной сущности, овещненной во второй природе, созданной им самим.

Орудия труда первобытного человека – форма человеческой речи. Модели (орудия труда второбытного человека) – форма человеческого мышления. Их суть едина – стремление человека к истине. Человек должен выделиться из мира второй природы, в которую он влит, впечатлен. Моделирование есть, таким образом, новая мораль, первая система ценностей новой цивилизации, создание которой сродни той задаче, которую выполнил первый учитель человечества Заратустра - таковую рефлексивную сущность соответствующего взгляда на Заратустру как на учителя, учившего о "вечном возвращении", выявляет Ницше. Моделирование развития есть свобода (сущность) человека в компьютерно-информационной природе.

Нужно учить моделированию (моделированию развития), а не «работе на компьютере».

Новый Кремль. РАСКРЕПОСТЬ

В начале XXI века Кремль является одним из состоявшихся мировых символов той фундаментальной формы отчуждения общества и власти, которая порождает саму сущность государства. Ныне так много поется песен о «диалоге общества и власти», где под «отчуждением» понимается нечто вроде безответного чувства «поматросил и бросил», что пришло, пожалуй, время просветить наших доморощенных интеллектуальных модников и модниц, «диаложников и диалогинь», касательно смысла понятия и самой концепции Отчуждения. Немецкий классический период в истории европейского мышления ввел в интеллектуальный оборот концепт Отчуждения. Имя Отчуждения присваивается Гегелем некоему умозрительно наблюдаемому в пространстве мышления событию – «самоопредмечиванию» духовной субстанции, которая для осуществления своей деятельности нуждается в противопоставлении чему-то иному, находящемуся вне ее, и принимает чуждую ей форму предметности. Гегель выразил интеллектуальное существо Нового Времени, стал естествоиспытателем человеческого разума и действовал совершенно в духе естественнонаучных представлений того времени – изучал такую простейшую форму человеческого разума как рассудок в расчете выявления на его примере общих закономерностей (системы) чистого разума. Наблюдение за человеческим рассудком с его непременным спутником, «вещью в себе», и выявило одно закономерно повторяющееся событие, непосредственно выражающее «жизнь» рассудка, – отчуждение. Способность к опредмечиванию стала интеллектуальным представлением о силе рассудка, мерность которой напрямую связывалась с силой отчуждения. Маркс был убежден в том, что он раскрывает внутренне-противоречивый смысл гегелевского «самоопредмечивания». С одной стороны, самоотчуждение сознания в предмет представляет «отрешение» или «отчуждение» сознания от себя самого, ибо предмет есть нечто иное, чуждое по отношению к сознанию. С другой стороны, по мнению Маркса, предмет в гегелевской «Феноменологии» по существу не отличается от сознания, ибо он есть «самоотчуждение» сознания в сфере самого сознания. Присвоив своим результатам наблюдения за деятельностью рассудка статус законов функционирования системы чистого разума, Гегель, по существу, сам спровоцировал ход мысли Маркса, состоявший в отрицании системы чистого разума как таковой. Именно таков смысл вводимого Марксом «историцизма в себе», некоторой «действительной, естественной» истории, определяемой материально-практической деятельностью людей, которая должна была интеллектуально противостоять истории становления и развития форм самосознания по Гегелю. Маркс попытался скомпроментировать Гегеля, а заодно и всю европейскую историю мышления в том, что его интересует не «реальный исторический процесс», а лишь история «отчужденного духа мира», осуществляющаяся посредством феноменологии форм самосознания.