Риторика в тени пирамид

А. Б. Ковельман РИТОРИКА В ТЕНИ ПИРАМИД МАССОВОЕ СОЗНАНИЕ РИМСКОГО ЕГИПТА

*

АКАДЕМИЯ НАУК СССР

ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ

ИНСТИТУТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ СЕРИИ

«ПО СЛЕДАМ ИСЧЕЗНУВШИХ КУЛЬТУР ВОСТОКА»

К. З. Ашрафян, Г. Μ. Бауэр, Л. Μ. Белоусов,

Г. Μ. Бонгард-Левин (председатель), Р. В. Вяткин,

Э. А. Гронтовский, И. Μ. Дьяконов,

И. С. Клочков (отв. секретарь), С. С. Цельникер

Ответственный редактор

В. И. Кузищин

Рецензенты

И. Μ. Дьяконов, И. С. Клочков, И. С. Свенцицкая

© Главная редакция восточной литературы

издательства «Наука», 1988.

ВВЕДЕНИЕ

Самгин утверждался в своем взгляде: человек есть система фраз; иногда он замечал, что этот взгляд освещает не всего человека, но ведь «нет правила без исключений». Это изречение дальнозорко предусматривает возможность бытия людей, одетых исключительно ловко и парадно подобранными словами, что приводит их все-таки только к созданию своей системы фраз, не далее.

Μ. Горький.

Жизнь Клима Самгина (Сорок лет)

Новая эпоха начиналась в Египте при философских предзнаменованиях. Побежденная Клеопатра больше не оживляла «голосом и взором» свои беспутные пиры. Победитель, Октавиан, вступил в Александрию, «беседуя с философом Арием и держа его за руку, чтобы таким свидетельством особого уважения сразу же возвысить философа в глазах сограждан»^{1}.

Предзнаменования вполне оправдались. В римскую эпоху (30 г. до н. э. — 395 г. н. э.) Египет стал родиной виднейших философов и богословов. Произошел мощный взрыв интеллектуальной энергии, вырвавшейся из самых социальных глубин, из захолустья. Основатель неоплатонизма Плотин появился на свет не в Александрии, а в маленьком городке Ликополе. Учитель Плотина Аммоний начинал простым носильщиком мешков (откуда и прозвище его: Саккас — мешочник).

Единый философский интерес смешал верхи и низы, христианство и язычество. Бедняк Аммоний Саккас был учителем виднейшего богослова Оригена, знатного и богатого, но все богатства раздавшего и даже оскопившего себя во имя верности христианской доктрине. Другой ученик Аммония, Плотин, создал другую доктрину— языческую. Древнюю мифологию он пытался сделать наукой, стройным философским учением. Приблизительно так же поступал Ориген с христианством.

«Плоды просвещения» оказались с некоторым душком. Философствующие массы ринулись в объятия суеверий. Целые тома заговоров, оракулов, гороскопов остались от римской эпохи. Суеверия были, конечно, и прежде. Ио теперь они сделались Наукообразными и философскими. Из смеси философских доктрин с египетскими верованиями родился герметизм. Множество анонимных сочинений, приписываемых мифическому Гермесу Трисмегисту (Триждывеличайшему), циркулировало в «образованном обществе» среди тех, кто не изучал «высоких» философских трудов.

В христианской сфере имелась своя мистика. Секты карпократиан (по имени Карпократа Александрийского) и валентиниан (по имени Валентина из Египта) исповедовали гностицизм — учение о тайном знании (гносисе), приправленное пифагореизмом и платонизмом.

При римлянах Египет не просто обратился в христианство, он обратился в философию. Многочисленные киники проповедовали прямо на улицах Александрии, грубыми шутками привлекая простой народ. Представители других философских школ выступали в концертных залах^{2}. Совершался могучий духовный сдвиг.

Когда историк имеет дело с «духовными сдвигами» он видит обычно верхушку айсберга — книги писателей, трактаты мыслителей, плоды культуры. Но толща народная, где возникают и гаснут духовные импульсы, остается под водой. Народ доносит свои повседневные мысли и чувства разве что в песнях и сказках. К счастью, с римским Египтом дело обстоит иначе. Песок пустыни сохранил множество папирусов: писем, жалоб, приглашений на обед, реестров и кадастров. В них дышит «массовое сознание», столь привлекательное для социологов наших дней. Попытаемся прислушаться к его дыханию.