Ритуал

Люк, подобрав под себя затекшие ноги, встал на корточки и изо всех сил заорал. Направив луч фонарика прямо на фигуру, он отбросил другой фонарик, чтобы выхватить из недр спального мешка нож.

То, что пришло за ними по склону холма, прижалось к земле, напуганное криком. В скачущем белом свете черная фигура сжалась от света, потом быстро ретировалась, буквально растворившись во тьме. Это было нечто, покрытое шерстью и блестящее, как нефть.

Люк пошарил в теплых внутренностях спального мешка в поисках ножа. Пальцы скользнули по нейлону, молнии, собственной ноге. Пусто.

– Дом!

Дом проснулся. Окоченевший от страха, он прижался всем телом к животу Люка.

Время будто остановилось. В воздухе повисло напряжение, как бывает перед смертельным броском диких зверей.

Царапая камни чем-то похожим на кость, оно удалялось вниз по склону, во тьму, подальше от света фонарика. Это могло быть игрой воображения, но Люк почувствовал, что длинная фигура бросилась по-паучьи в сторону и исчезла за палаткой. А потом переместилась к тощему силуэту ели или просто возникла там. Потому что теперь она двигалась в полный рост за стволом дерева у дальних границ света. Затем она еще немного приподнялась, зашла за ствол и, кажется, обошла его на невидимых конечностях, длинных как ходули. Или это игра тени, отбрасываемой дрожащим фонариком?

Люк встал. Тусклый свет фонарика выхватил из темноты дерево и скользнул по тому, что могло быть длинными тонкими качающимися ветвями или чем-то иным.

Нащупывая свой фонарик и нож, Дом бормотал что-то нечленораздельное у Люка под ногами.

Длинная тонкая фигура, похожая в скользящем свете фонарика на скопление ветвей, приподнялась еще выше. При виде этого у Люка будто все расплавилось внутри, а потом он вообще перестал ощущать свой желудок.

Люк обошел вокруг Дома и бросился к дереву. По пути он опустил правую руку и схватил тяжелый камень из кучи, придавливавшей оттяжку. Размахнулся и как бейсболист, что есть силы, бросил камень в дерево.

За жутким звуком удара камня о плоть последовал оглушительный вопль. После броска Люк отскочил назад. Но не успел он выпрямить спину, как что-то мелькнуло из-за дерева и ударило его в голову.

Глаза ослепила белая вспышка боли, и Люк провалился в кромешную тьму.

42

Илистый свет просочился сквозь полузакрытые веки и усилил боль в голове. Люк испытывал тошноту, замешательство и не понимал, где находится. Лицо и шея были влажными и холодными.

Голова будто увеличилась в размерах, стала неповоротливой и бесформенной. Что-то мокрое нависало над одним глазом и заслоняло свет.

Под голову вместо подушки был подложен рюкзак. Согнутая под неудобным углом шея ныла. Он приподнялся на локте и прищурился. Пустой желудок вспучило от газов.

Тент палатки хлопал на ветру, как парус. Люк увидел его, скосив один глаз. Его тело было накрыто двумя спальными мешками. У ног под стальной кастрюлей шипел голубой огонек маленькой печки. Люк вытянул руку и осторожно потрогал ту часть лба, откуда грозовыми раскатами распространялась по всему телу боль. Голова была обернута чем-то мягким, давящим на уши и стягивающим затылок. Он сглотнул ком в сухом распухшем горле. Вода. Ему очень нужна вода. Он закашлялся.

– Дом.

Послышался хруст камней, вслед за которым раздался стук палки, сопровождаемый усталым дыханием. Он повернулся на звук, потом закрыл глаза, когда от ударившей в голову боли его чуть не вырвало. Перелом черепа. О черт! О черт! О черт! Голова внезапно закружилась, и он медленно вернулся в прежнее положение, упершись в рюкзак.

– Дружище! Слава яйцам! Ты очнулся. А я уже решил, что ты в коме, – сказал Дом, наклонившись так близко, что Люк почувствовал смрад его дыхания и резкий густой запах грязной одежды.

– Вода осталась?

– В кастрюле последняя. Большую часть я потратил на твою голову. Пришлось помыть ее, прежде чем наложить повязку. Кофе и шоколад на завтрак.

– Который час?

– Одиннадцать.

– Нет.

– Ты был без сознания. Оно тебе все лицо изуродовало. Нужно зашивать.

– Все так плохо? – пробормотал Люк и почувствовал себя дураком. Откуда Дому знать?

– Хорошо, что оно не вернулось после того, как ты ударил его. Что ты сделал? Достал его ножом? Боже, этот звук. Ты ранил его. Наверняка ранил.

Люк приоткрыл один глаз.

– Я бросил камень.

– Камень?

– Угу.

– Ни хрена себе!

Люк попытался улыбнуться, но его опять затошнило.

– Насколько все плохо? С моей головой? Только не ври.

Дом замолчал и уставился себе под ноги, затем, поморщившись, снова посмотрел на Люка.

– Никогда не видел столько крови. Но, может, не все так плохо. Еще не значит, что все настолько серьезно. В голове больше крови, чем в любой другой части организма. Я так думаю. Вот почему черепно-мозговая травма выглядит хуже.

– Черт. – Черепно-мозговая травма. Эта фраза вызвала в нем трепет, а потом будто окатила холодной водой. Это может быть очень плохо: перелом черепа или сотрясение мозга, что объясняет тошноту. А может, что-нибудь похуже. Кровяной сгусток или рана, которая требует немедленной операции, чтобы предотвратить повреждение головного мозга. Нужно откачать жидкость. Немедленно.