Ритуал

Ружье дернулось не слишком сильно. Но звук выстрела был оглушительным. Казалось, он взломал сланцевый пол и выбил все стекла, будто рев реактивного самолета, пролетевшего низко над землей. Локи исчез из проема. В ушах у Люка звенело. Старуха испуганно кричала, зажав уши маленькими узловатыми ручками. Перед глазами все прыгало. Из-за звона в ушах Люк ничего не соображал.

Он толкнул затвор вверх, вперед, назад и вниз. Латунная гильза упала, отскочив от сланцевой плитки и выпустив дымок. Люк почувствовал себя лучше. Ощущение дискомфорта почти исчезло. В воздухе пахло пиротехникой.

Локи стоял в грязном коридоре на четвереньках, опустив голову. Лицо было скрыто волосами, огромная спина содрогалась от судорожных вздохов. Как ни странно, он тоже двигался в сторону входной двери, которая была раскрыта настежь.

Люк поскользнулся. Посмотрел вниз: его ноги были мокрыми от крови. Оказывается, он поскользнулся на луже, натекшей из раны в бедре. Боль была несильной, но от вида крови в глазах побелело. В коридоре он попытался срыгнуть, но ничего, кроме мокроты и отрыжки, не выходило. Он оглянулся через плечо на лестницу. Суртр не спускалась. Наверху было тихо.

Локи дополз до дверного проема и перевернулся на спину. Он лежал наполовину на крыльце, наполовину в коридоре. Они посмотрели друг другу в глаза. Оба тяжело дышали, обессиленные и не способные какое-то время говорить. Люк не понял, что в момент выстрела опустил ствол ружья слишком низко. Пуля попала Локи куда-то в область таза, и тот сейчас зажимал расплывшееся в паху темное пятно своими огромными ручищами.

– Люк. Остановись! – скомандовал Локи низким голосом. Даже под потрескавшимся слоем белой краски было видно, как сильно он побледнел.

Люк покачал головой. Сглотнул, но не смог обрести дар речи.

– Люк, не надо. Прошу тебя.

Тут Люка словно прорвало:

– Где ключи от грузовика?

Локи молчал, морщась от боли.

– Ключи, Локи? – Он оглянулся через плечо. Суртр по-прежнему не было видно.

– Наверху. В куртке.

– Там, где твоя жирная сука? Неплохо придумано!

Локи снова посмотрел на него. Он был напуган и про ключи явно не врал. Люк уставился на лежащую перед ним длинную дрожащую фигуру. Парню было не больше двадцати. Локи заплакал. Люк не смог долго смотреть ему в глаза и, не сдержавшись, тоже заплакал. Его мучили угрызения совести за то, что он сделал с Фенрисом и Локи. Он был готов остановиться в любой момент.

Вдруг рассердившись на себя, Люк перестал плакать. Он с трудом сглотнул.

– Мои друзья хотели жить, Локи. Хотели увидеть своих детей. – Он откашлялся, сплюнул мокроту на пол. – Милосердие является здесь привилегией, а не правом. Вы придумали эти правила. По ним и умрете. Люк снова откашлялся и выпалил:

– К черту! – Он направил ствол ружья в широкое лицо Локи. – Вот к чему все свелось, Локи.

– Нет, Люк, – сказал Локи, уже не таким низким голосом. Он поднял свою ручищу и выставил перед Люком вперед ладонью. Она была ярко-красной и мокрой от крови.

Люк выстрелил в него сквозь пальцы. Голова Локи откинулась на доски крыльца. За ней тут же расплылась большая лужа темной жидкости, в которой плавали какие-то твердые кусочки. Люк с отвращением отвернулся. Кровь вытекала из головы Локи с омерзительным звуком. Ничего хуже Люк в жизни не слышал.

Люк толкнул затвор вверх, вперед, назад и вниз. Перешагнул через все еще подрагивающее тело Локи. Он не беспокоился, что тот снова поднимется.

Люк шмыгнул носом. Весь рот и подбородок были в слизи. Он вытер предплечьем глаза, потом рот.

Футах в двадцати от дома заметил Фенриса. Тот полз на боку, с помощью одной руки, в сторону деревьев. Лишь бы убраться подальше. Люк двинулся за ним. В траве было много крови.

Затем Люк остановился и обернулся на дом. Из маленького окна его комнаты на него смотрело бледное испуганное лицо Суртр. Их взгляды встретились, и она отступила от окна.

– Эй, – окликнул он Фенриса. – Эй.

Фенрис смотрел на него снизу вверх выпученными глазами. Жуткие пятна крови покрывали его подбородок и руку, сжимавшую рукоятку застрявшего в горле ножа.

Люк перевел взгляд на деревья. Его тошнило. Он просто хотел сесть на траву, но не мог слышать издаваемые Фенрисом звуки.

– Я мог бы завести грузовик. Положить тебя в кузов. И рвануть в… не знаю, куда, но та дорога должна куда-то вести.

Фенрис приподнялся на локте. Он задыхался, ловя ртом воздух. При каждом вдохе-выдохе из горла, как из аэрозоля, фонтанчиком брызгала кровь.

Люк оглянулся на дом, гадая, нет ли там второго ружья. В старом черном здании не наблюдалось никакого движения, но Суртр должна была скоро спуститься. Через открытую дверь ему был виден весь коридор до дальней стены дома. Никакого движения.

Люк снова посмотрел на Фенриса. Он понимал, что должен что-то сказать. Чтобы хоть как-то разобраться в себе. Он действовал, словно не думая ни о чем. Оперировал инстинктами. Но откуда взялись эти инстинкты?