Ритуал мечей

Гвендолин стояла и слушала мнения всех присутствующих. Она научилась у своего отца никогда не говорить, когда говорят другие, особенно когда они дают советы. Это был совет, который девушка приняла близко к сердцу.

«Тогда предполагаю, что это вопрос выбора – выберем ли мы свободу и смерть, порабощение и жизнь», – заметила Гвендолин. – «С тем же вопросом мы столкнулись не так давно, во время вторжения Империи. И мы все знаем ответ. Жизнь важна, но свобода является важнее жизни».

Послышалось ободрение всех присутствующих мужчин.

Они все развернулись и направились обратно в замок. Гвендолин подняла голову вверх и посмотрела на небо.

«Тор», – мысленно шептала она. – «Пожалуйста, возвращайся».

Глава двадцать первая

Гвендолин спешила вниз по коридорам замка, чувствуя головокружение после встречи со своим дядей, думая о том, что делать. Она уже не была той Гвендолин, как когда-то, до нападения Андроникуса. Этот мир закалил ее, дал ей худшее из того, что мог предложить, и девушка больше не боялась мужских угроз. Когда она бросила вызов Тирусу, то имела в виду каждое слово, которое сказала. Гвендолин была готова сражаться не на жизнь, а на смерть. Она устала убегать от опасности, от страха перед мужчинами. Гвен хотела оказать сопротивление, и она знала, что ее люди хотели того же.

Но в то же самое время девушка также ощущала свою вину, зная, что она была не только правителем вооруженных сил, но и Королевой людей. Жители тоже зависели от нее. Было очевидно, что силы Тируса превосходят их собственные, они лучше вооружены и полны энергии. Они мудро отсиживались на Верхних Островах во время вторжения Андроникуса и выбрали идеальное время – теперь они приехали сытыми и хорошо вооруженными, готовыми сеять хаос в осажденном и разрушенном городе. Таким был ее дядя – беспринципен до последнего. Это ее не удивляло, всю свою жизнь Тирус ждал шанса получить трон ее отца, и он нашел его, когда дети его брата были уязвимыми больше всего.

Гвендолин нужно было обсудить все это с кем-то вне ее обычного ряда военных советников, с кем-то политически проницательным и опытным в делах мужчин. Шагая по коридорам, Гвен, как ни странно, ощутила сильное желание поговорить со своей матерью, бывшей Королевой. Она хотела заглянуть в человека, которым был ее дядя, который, в конце концов, был зятем бывшей Королевы. Гвен не обязательно нуждалась в совете, ей просто хотелось кому-то выговориться. И, становясь все более жесткой, Гвендолин почувствовала, что каким-то странным образом она ощущает все более сильную связь со своей матерью.

Слуги застыли и открыли дверь в покои ее матери при появлении Гвен, и девушка вошла внутрь, найдя свою мать сидящей за своим маленьким столом, играющую одинокую партию в шахматы, как делала всегда. Это напомнило Гвен о временах, когда она играла с ней. Теперь ее мать была одинокой, закаленной и холодной женщиной, которая не нуждалась в компании. Ей было достаточно и этой игры.

Возле Королевы находилась ее старая и надежная служанка Хафольд, которая, казалось, никогда не отходила от нее далеко.

Когда Гвендолин вошла в комнату, мать обернулась и посмотрела на нее. Это удивило Гвен, потому что она обычно игнорировала ее. Теперь же ее мать действительно посмотрела на нее с новым уважением.

«Оставь нас», – приказала Королева Хафольд и, в отличие от прошлых посещений, та поклонилась и быстро вышла. Они обе демонстрировали Гвен уважение, которого она никогда не получала раньше. Словно ее мать смотрела на нее совершенно другими глазами.

Дверь за служанкой закрылась, и Гвен осталась наедине со своей матерью.

«Пожалуйста, присядь со мной».

«Я не хочу играть», – сказала Гвендолин.

Ее мать покачала головой.

«Нам не нужно играть. Просто присядь. Как мы делали раньше».

Гвендолин подошла и села рядом с матерью, они сидели лицом друг к другу по диагонали за маленьким шахматным столиком. Девушка бросила взгляд вниз и начала внимательно рассматривать декоративные фигуры, маленькие военные фигурки в черных и белых одеждах, которые держали в руках волшебное оружие.

Гвендолин вздохнула и посмотрела в окно.

«Я была рада услышать о твоем возвращении из Башни», – сказала ей мать. – «Мне не нравилось то, что ты изолировала себя. Ты являешься частью мира и должна быть здесь».

Гвендолин кивнула в ответ. Она удивилась, услышав, что мать беспокоилась о ней, что она была так добра. Было очевидно, что потеря мужа и правления сделало ее мать смиренной. Это не была та самая мать, с которой Гвен выросла.

«Королевство счастливо от того, что ты вернулась», – сказала Королева. Она помедлила, после чего сказала:

«Я тоже счастлива из-за того, что ты вернулась».

Гвендолин оглянулась и увидела, что впервые в ее жизни мать улыбается и смотрит на нее с состраданием. Лицо Королевы было испещрено морщинами и пятнами. Гвендолин не могла не спрашивать себя, будет ли и ее лицо однажды выглядеть так же. Гвен знала, чего стоило ее матери произнести эти слова, и это много значило для нее, даже если этого было слишком мало и слишком поздно.