Ритуал (СИ)

— Это смешно? Пятый, четвертый, четвертый, против третьего в один день, это смешно Вайю? Это правильно? — Кантор сердито сдул со лба косую челку и прищурил глаза. По-настоящему рассердился. — Что ты хочешь сделать?

— Сотрясти Предел до основания, — ответила я совершенно честно. — И что такое «правильно»? Этому учат всю жизнь, поступать так, как правильно, но правильного варианта нет, Кантор. Его просто не существует.

— После шестого круга, вызвать на поединок кого-то пятого или четвертого, это действительно уже не слишком ошеломляет. Ты возомнила себя воительницей Мары? — рявкнул он. — Я не понимаю, куда смотрит сир Блау, если бы твой брат был здесь…

— Но моего брата здесь нет. Потому что правильно отправлять детей учиться в Корпус на десять зим или в Академию, подальше от дома. Потому что правильно, что я вижу брата раз в зиму, и то не всегда, — добавила я язвительно. — Правильно — это подчиняться Старшим без звука, не так ли Кантор? Потому что нас этому учили, потому что Старшие не могут ошибаться?

— Что ты несешь?

— А они могут ошибаться. Они, так же как и ты, — я ткнула пальцем в грудь Тира со всей силы, — пытаются сделать «правильно» и ошибаются. Старшие не безгрешны.

— Вайю!

— Правильно подчиняться Империи, правильно, что Юг стоит на коленях, и скоро на колени поставят Север… но ведь это правильно, Кантор? Правильно стоять на коленях, подчиняясь решению императорской длани? Догмы, догмы, догмы…, — меня уже несло, — … кругом догмы. Третий круг не может победить шестой, нельзя перепрыгнуть круг после двадцати, зимой идёт снег, а светило встает на западе…

— Вайю! Что ты несешь?!

— Правильно, что Управление подчиняется тому, в чьих руках управляющая печать, не так ли, Кантор?

— Печать у Императора…

— Точнее у того, в чьих жилах течет императорская кровь, — добавила я въедливо. — Хотя бы капля…

— Это крамола…, — Тир резко оглянулся на менталиста. Купол тишины не внушает доверия?

— Крамола — это считать, что они не люди, Кантор, — я стряхнула руку и развернула его лицом к ничего не понимающему Каро. — Смотри. Это — человек, Высший, такой же, как ты и я. Не менталист, не дознаватель, че-ло-век, в первую очередь!

Кантор посмотрел на меня, как на безнадежно больную.

— Смотри, я сказала! — рявкнула я. — Что правильно? Правильно держаться от дознавателей подальше? Правильно? Так тебе говорят? Так говорят Старшие? А почему? Почему? Потому что это правильно. Потому что это — догма, потому что так…

— … принято, Вайю. У нас есть правила…

— В жопу правила, Кантор, — я выдохнула — он так ничего и не понял. — Мне не нужно рассказывать, как у нас закрепляются правила — кровью, и как управлять общественным мнением…

— Вайю! — плебейских ругательств Тир не переносил.

— В жопу правила, Кантор! — повторила я с отчетливым удовольствием. — Не правила будут решать жить тебе или умереть, а люди! Не правила пошлют тебе в спину стрелу или заложат плетения! Люди! Одна засушенная в камень лепешка или две, положенная тебе в день, если повезет оказаться в тюрьме — это тоже решат не правила, а человек. Каждый раз решают люди. Он решает, Кантор, — я снова кивнула на менталиста. — Он будет решать, а не правила.

— Правила решают, — снисходительно протянул Тир. — Управление подчиняется…

Я разозлилась так, что у меня потемнело в глазах.

— Он будет решать, — выдохнула я со свистом. — Отправить сообщение сразу или помедлить пять мгновений, выпив чаю. Он будет решать — подать сигнал или закрыть глаза на доли мгновения — показалось.

— Вайю, — Кантор мягко и добродушно похлопал меня по плечу. — Иногда ты рассуждаешь как ребенок. Ничего не зависит от него. Твой менталист просто песчинка в системе, и не может изменить ничего. Мы рождаемся, растем и умираем, подчиняясь правилам, Вайю. Так устроена жизнь.

— Один менталист — да. Одна песчинка выиграет мгновение, сколько выиграют десять песчинок? Сто?

— Нельзя изменить систему.

— Верно, — я кивнула. — Поэтому её нужно разрушить.

— Сотрясти до основания, — добавил Кантор с ехидным смешком.

— Сотрясти тут, — я постучала ему по виску кончиком пальца. — Невозможное — возможно, Кантор.

— Что ты пытаешься сделать? — посерьезнел он. Неужели начал думать головой?

— Что может сделать песчинка? — хмыкнула я. — Система прогнила. Опоры фундамента рухнут — это просто вопрос времени, и погребут всех под собой. — И я не собиралась просто ждать, пока это случится.

— О да, и три поединка подряд в провинциальной Школе — это просто великая революция…

— Десять зим, Кантор. Через десять зим каждый из этого класса займет своё место, уготованное ему… по правилам. Каждая песчинка займет свое место в системе.

— Песчинка, Вайю…

— Невозможное — возможно, Кантор. Невозможное — означает только одно, этого ещё никто не делал. Ты видел обвал в Лирнейских? Всегда какой-то камешек летит первым, пока не превращается в реку из камней, которая сносит всё на своем пути… Изменения начинаются тут, — я снова постучала пальцем по виску, — и сейчас, а не через десять зим.

— Небольшая заноза, — хмыкнул Тир. — На первый камешек, прости, ты пока не тянешь…