Ритуал (СИ)

Я легонько стукнула по кисти кончиком пальца, стряхивая излишки туши. Щелкнула кольцами и снизу фонаря запылал магический огонь, подпалив фитиль, а дальше — никакой силы, чтобы не вспугнуть удачу — псаковы традиции. Снизу вспыхнуло, и алый четырехгранный купол из рисовой бумаги дрогнул, качнувшись алыми пузатыми боками несколько раз и, дернувшись на ветру, начал набирать высоту, устремляясь в звездное небо. К сотням и тысячам таких же огней.

Сотни желаний. Сотни надежд. Сотни чаяний.

****

Слуга заработал строгий взгляд Старшего управляющего и покорно склонил голову — отвлекся, не прав. Так он не ошибался уже давно, вышколенный за много зим. Но не следить за фонарем единственной юной сиры на этом празднике он не мог. Даже сморгнув несколько раз, он всё-таки решил, что просто перепутал иероглифы и ему показалось.

«Чтоб вы все сдохли», так прочитал слуга то, что недрогнувшей рукой вывела юная воспитанная сира кистью на алом пузатом боку. Черная тушь немного потекла, но видно было отчетливо — небеса прочтут. Решительным почерком, жесткими и четкими, почти по-мужски скупыми штрихами.

Слуга посмотрел наверх, в небо, где уже почти исчез фонарь, потом на изящную маленькую леди, потом снова наверх. Юная сира улыбалась, скромно опустив глаза в пол, выполняя положенный по этикету поклон Младшей — Старшим дамам на прощание.

Показалось, с облегчением решил он. И что только не привидится на старости зим.

***

Я — отчиталась — всплеск, согласие на ритуал, личная оценка ситуации. Сделала всё, что просили менталисты, и готова поклясться Великим, вся пятерка уже получила информацию. Это значило, что дальше время на празднике было только моим — мы договаривались, но упертый Каро решительно следовал сзади, молча, отстав на пару шагов — настоял проводить хотя бы площади.

Следующий ход за Аю — назначить время и место. Я сделаю свою часть работы, и пусть ловят своих сумасшедших старух, которые решили проводит ритуал почти под самый канун зимы.

Никого из менталистов видеть не хотелось. И Бутча особенно. Исключения всегда только подтверждают правила — верить нельзя никому. Даже когда очень хочется.

Настроение катилось на дно. Раздражало всё. Эта суета, этот праздничный гомон, эти счастливые лица — всё, решительно всё раздражало.

Празднуют, не зная, что ждет их через каких-то десять зим, отправляют желания в небо и радостно хлопают в ладоши, когда очередной бумажный фонарь растворяется, превращаясь в едва заметную точку.

Интересно, если бы знали будущее — продолжили бы тратить жизнь так беспечно? Зная, сколько отмерено каждому из них? Начали бы жить, не откладывая на завтра, своим умом, а не перекладывая на небеса?

Раздражает.

Небу насрать на вас. Большинство из этих желаний сгорит не поднявшись в небеса, а те, что долетят, просто не успеют исполниться.

Ликас вынырнул из толпы на площади внезапно, подрезав на повороте пышнотелую румяную мистрис. Сунул мне в руки засахаренный боярышник и пристроился рядом. — Я просил держаться подальше от столичного магистра.

Я раздумывала пару мгновений, но подношение приняла.

— Плохой вечер? — Ликас вздохнул, расправились и опустились плечи, взъерошил короткий ежик волос, который уже припорошил снег — капюшон он снял и кивнул сам себе. — Очень плохой…

— Средне, — поправила я совершенно серьезно. Бывало значительно хуже. — Мне нужно к Источнику, — пояснила я деловито. — Место, где тренироваться и чтобы меня не трогали, — я облизала сладкую палочку и кончики пальцев.

Больше всего мне сейчас хочется, чтобы все исчезли — аллари, со своим советом, долбанные матроны со своими идеями, дознаватели, горцы, Хейли, и вся столичная шушера, которая повадилась ходить порталами в наш Предел.

Я привстала на носочки и покружилась перед Ликасом.

— Правда красиво? Пешки из рода Блау сегодня выглядят именно так. Дорого.

— Роскошно, — вполголоса поправил меня Наставник. — Слишком роскошно для Совета, нужно переодеться….

Я захохотала. В голос, откинув назад голову и смаргивая слезы.

Достали, Великий. Как же меня достали. Ещё немного — и будет предел, и всё полетит к псакам.