Ритуал взаимодействия

Последовательность действий, которые приводятся в движение признанной угрозой лицу и прекращаются при восстановлении ритуального равновесия, я буду называть взаимообменом[23]. Определив сообщение или поступок как все, что демонстрирует актор (один из взаимодействующих субъектов), когда наступает его очередь действовать, можно сказать, что взаимообмен требует наличия двух или более акций и двух или более участников. В нашем обществе очевидные примеры этого можно наблюдать в последовательности фраз типа «простите» и «не стоит извинений», а также в обмене визитами и подарками. Взаимообмен представляется нам основной реальной единицей социальной активности, которая открывает нам естественный эмпирический способ изучения взаимодействия любого рода. Приемы сохранения лица можно классифицировать согласно их положению в естественной последовательности шагов, составляющих эту единицу. Вне зависимости от события, повлекшего необходимость корректировочного взаимообмена, в эту последовательность входят, видимо, четыре классических шага.

Это, во-первых, вызов (challenge), делая который участники берут на себя ответственность за привлечение внимания к неадекватному поступку. Тем самым они подразумевают, что находящиеся под угрозой ценности должны остаться непоколебимыми, а само угрожающее событие должно быть нейтрализовано.

Второй шаг — искупление (offering), когда одному из участников, обычно провинившемуся, дают шанс исправить положение и восстановить экспрессивный порядок. Имеется несколько классических способов сделать этот шаг. С одной стороны, может быть предпринята попытка изобразить дело так, что событие, внешне воспринимаемое как угрожающее, на самом деле незначительное, либо нечаянное, либо представляет собой шутку, которую не надо принимать всерьез, либо является неизбежным, «понятным» следствием неких вполне простительных обстоятельств. С другой стороны, значение поступка может быть признано, но внимание сосредоточено на том, кто его совершил. Может быть найдена информация в подтверждение того, что этот человек действовал не сам, а под давлением обстоятельств либо подчиняясь кому-то другому. Если кто-то утверждает, что поступок совершен не всерьез, то он может пойти еще дальше и утверждать, что личность, которая, видимо, стоит за этим поступком, также проявляет себя не всерьез. Если человек неожиданно сталкивается с тем, что он явно продемонстрировал отсутствие у себя способностей, на которые он претендует и которые приписываются ему другими, — например, способности соблюдать приличия, правильно и без ошибок писать, говорить и т. п., — то он может тут же сообщить в более или менее серьезной манере, что он считает подобные слабости частью самого себя. Значение инцидента как угрожающего при этом сохраняется, но теперь его можно безболезненно интегрировать в общий поток экспрессивных событий в ходе взаимодействия.

В дополнение или взамен этой стратегии переопределения заново своего проступка или самого себя, виновник инцидента может использовать два других приема: либо предоставить обиженному компенсацию, если под угрозой оказалось не его собственное лицо, либо покаяться и наложить искупительное наказание на самого себя. Это важные шаги, или фазы, ритуального взаимообмена. Даже если провинившемуся не удается доказать свою невиновность, то с помощью этих средств он способен убедить других, что он уже обновленный человек, расплатившийся за свое прегрешение перед установленным экспрессивным порядком, и ему опять можно доверять. Он может также показать, что не пренебрегает чувствами других и если все же нанес им урон, пусть даже не нарочно, то готов понести ответственность за свои действия. Таким образом он убеждает других, что они могут принять его объяснения, и такое принятие не является с их стороны признаком слабости или недостаточной гордости. Кроме того, своим самобичеванием человек показывает, что он ясно осознает, насколько серьезный проступок он совершил бы, если бы произошедший инцидент был действительно таков, каким показался на первый взгляд, и какого рода наказание должно было бы постичь совершившего такой проступок. Тем самым подозреваемый демонстрирует, что он вполне способен посмотреть на свои действия глазами других, что к нему все-таки можно относиться как к ответственному участнику ритуального процесса и что правила поведения, которые он, по видимости, нарушил, для него святы и непоколебимы. Предосудительный поступок может вызвать у других беспокойство за сохранность кодекса ритуального поведения; провинившийся смягчает это беспокойство, показывая, что и этот кодекс, и он сам как его приверженец по-прежнему функционируют нормально.

После вызова и искупления может быть сделан третий шаг: люди, которым адресована искупительная жертва, могут принять ее как удовлетворительный способ восстановления экспрессивного порядка и лица участников взаимодействия, опирающегося на этот порядок. Лишь после этого нарушитель может в значительной мере ослабить ритуальные искупительные действия.