Ритуальное убийство на Ланжероновской, 26 (СИ)

 - Нужно срочно разыскать хорошего адвоката, - бросила она прямо в лицо брату, ухватив его за рукав гимназической формы, - может обратиться к Менахему, забыла его фамилию. Папин знакомый.

 - Действительно, ты права. Это хорошая идея. Как же его фамилия? – задумался Илья.

 - Посмотри в телефонную книгу, там, наверное, есть его фамилия. Я как-то видела его объявление о юридической практике.

 - Ты молодец, сестрёнка. Кто бы мог подумать, что у меня такая толковая сестра.

 - Вся в тебя, - язвительно ответила сестра.

    Под большим деревянным телефонным аппаратом, висевшим в кабинете отца на стене, на красиво инкрустированном столике, лежала добротно оформленная телефонная книга.

    Илья раскрыл телефонную книгу и начал листать её страницы.

 - Что ты там ищешь? – иронически спросила сестра.

 - Адвокаты – на букву «А», самые первые. Сестрёнка, не нахожу ни одного Менахема – адвоката, - обратился Илья к сестре.

 - Может он в книге и вовсе не Менахем, - задумчиво произнесла она.

 - А кто же он?

 - По-моему он живет где-то на Греческой. Я как-то слышала, он об этом говорил с отцом. Посмотри, есть ли адвокаты на Греческой.

 - Представь себе, что один проживает на Греческой, - полистав пару страниц, сказал Илья, - и зовут его Марк Осипович Гольдштейн.

 - Точно, Гольдштейн, - всплеснула руками сестра, - я помню эту фамилию. Ещё я представила его голову в виде золотого самородка, когда отец называл его фамилию. Звони ему – это точно он.

 - Алло! Барышня, соедините меня, пожалуйста, с господином Марком Гольдштейном, - вежливо обратился к телефонистке Илья.

    В трубке послышался лёгкий щелчок и через несколько секунд раздался спокойный красивый голос:

 - Я Вас внимательно слушая.

 - Это господин Гольдштейн?

 - Да. А кто со мной говорит? – послышалось в ответ.

 - Вы адвокат?

 - Да. С Вашего позволения.

  - Это звонит к Вам сын Маковского, Илья.

 - Очень приятно, молодой человек. Я внимательно слушаю.

 - Я хотел поговорить с Вами о моём отце, - несколько неуверенно начал Илья.

 - О чём именно, я спрашиваю?

 - Моего отца арестовали по невероятному делу…

 - Что же Вас конкретно интересует, - перебил его адвокат.

 - Мы здесь подумали, не смогли бы Вы выступить адвокатом в защиту моего отца?

 - Молодой человек, уважаемый Илья, неужели Вы допускаете, что я сидел и ждал, когда же Вы наконец позвоните мне и попросите помочь уважаемому господину Маковскому, когда он уже вторую неделю сидит в кутузке. Дорогой мой молодой друг. В это дело включились лучшие адвокаты города, и я в том числе, на второй же день ареста Вашего отца. Как только мы узнали об этом вопиющем кровавом навете, то сразу включились на всех возможных уровнях по освобождению господина Маковского. Дело приобретает государственное значение. Подключены Киев и Петербург.

 Москва уже кипит. Не беспокойтесь, вернее, я не то слово сказал. Я понимаю, беспокоиться есть чему, но всё будет нормально. Рано или поздно – всё разрешится и Ваш отец будет дома. Хотелось бы – чтобы раньше, чем позже. До встречи в более благоприятное время.

    Илья ещё несколько секунд держал в руках возле уха телефонную трубку, хотя их давно разъединили. Он посмотрел на молчащий телефонный аппарат, привычно   покрутил ручку, давая отбой разговору.

 Лирическое отступление

    В Одессе в начале ХХ века телефонная связь была роскошью. Установку телефонного аппарата могли позволить себе не многие жители Южной Пальмиры. И всё же, Одесса занимала третье место в России по числу установленных  телефонных аппаратов после Петербурга и Москвы. Да и по численности населения Одесса прочно занимала это же третье место. Телефонные линии от станции до абонентов тянулись по крышам домов. Довольно часто провода обрывались от ветра, снега, наледи на проводах. Эти повреждения мгновенно устранялись и связь была достаточно надёжной.

    Телефонная станция Маргулиса, занимавшая красивое здание в самом центре города на Греческой площади, выходила своим главным входом на Полицейскую. Ко времени описываемых событий в Одессе работало 10000 номеров. Четыре цифры полностью были забиты во всех десятках – 9999. Господин Маргулис подумывал над расширением объема станции, но вскоре началась Мировая война, которую в наши дни мы называем Первой Мировой войной. Тогда люди и думать не думали, что через каких-нибудь двадцать с небольшим лет, за жизнь одного поколения, разразится ещё одна, значительно более кровопролитная, Вторая Мировая война с неисчислимыми человеческими жертвами и неслыханными разрушениями.