Рюрик и мистика истинной власти

Следы аналогичных представлений нам встречаются и в западнославянской традиции. Наличие у князя функции носителя плодородия мы видим на примере Пржемысла, бывшего, подобно Рюрику, родоначальником династии чешских князей. Послы, отправленные за ним, застали будущего князя пашущим землю. Когда послы сообщили ему о его избрании, Пржемысл воткнул в землю палку, которую держал в руке, и распряг своих волов, которые немедленно исчезли. «А та палка, которая была воткнута Пржемыслом в землю, дала три больших побега; и что еще более удивительно, побеги оказались с листьями и орехами»[488]. Два побега вскоре высохли и упали, а третий сильно разросся ввысь и вширь, символизируя единовластие в среде будущей династии. То, что впоследствии было осмыслено хронистами как указание на будущее княжеского рода, первоначально, надо полагать, наглядно демонстрировало обладание Пржемыслом животворящей силы, под воздействием которой даже воткнутая в землю палка была способна цвести и плодоносить. Рождению основателя Персидской империи Кира предшествовал вещий сон, увиденный его дедом: «Ему приснилось на этот раз, что из чрева его дочери выросла виноградная лоза и эта лоза разрослась затем по всей Азии»[489]. Похожий сон видит и мать Харальда Прекрасноволосого, старавшегося объединить Норвегию. Тот факт, что и в мордовских преданиях пахарь-богатырь Тюштян становится правителем своего народа после того, как воткнутая им в землю сухая палка зазеленела, указывает на весьма древние истоки этого мифологического представления, восходящие, судя по всему, ко времени контактов славян с иранскими и финно-угорскими племенами на Волге в эпоху распада индоевропейской общности.

Пяста, основателя династии польских князей, предания также называют «пахарем». Как отмечают современные исследователи, в образе Пяста отчетливо просматривается образ щедрого правителя[490]. Показательно, что предыстория его избрания включает мотив неузнанного бога, которого не захотел принять богач, но принимает бедняк Пяст, получающий потом в награду возможность досыта кормить людей. В записанном уже в христианское время предании имя бога не называется, однако в языческую эпоху покровителем традиции гостеприимства был именно Радигост. Следует отметить, что в одной скопческой песне гостем именуется и сам Кузьма-Демьян, на которого перешли многие черты языческого Сварога:

А Кузьма, сударь, Демьян
С Христом в страдах ликовал,
Кандалы всем расковал.
У Христа в гостях гостил…[491]

У ободритов второй князь в мекленбургских генеалогиях, которого его отец Антюрий оставил в стране и вручил власть, носил имя Аттавас. Этимологически оно родственно славянскому слову отец. О. Н. Трубачев для слав. оtьсь вывел следующую этимологическую цепочку: оtьсь: «Вернувшись к слав. оtьсь и уже будучи знакомы с его этимологической структурой, мы можем прийти к тому выводу, что первоначально члены рода употребляли термин оtьсь как название ближайшего отца, который сам был в сущности “отцов” (att-iko-s), т. е. происходил от старшего, общего отца (слав. оtъ, и.-е. atta)»[492]. Э. Бенвенист отметил, что у большинства индоевропейских народов название отца образовано от корня pater. Исключение составляют хет. atta, лат. atta, гр. atta, гот. atta, ст. – слав. оtьсь. Ученый установил, что корень pater означал первоначально не физическое лицо, а лицо мифологическое – верховного бога, а корень atta – «отца-кормильца», того, кто растит ребенка. Причину возобладания термина atta в части индоевропейских языков Э. Бенвенист видел «в ряде глубоких изменений в религиозных представлениях и в социальной структуре общества»[493].