Рюрик. Полёт сокола

Неожиданное предложение Рарога вмиг всё смешало в уже сложившемся уговоре о грядущем походе. Кто-то задумался, кто- то, находясь под влиянием выпитого, вообще не мог уразуметь, что за непонятные словеса речёт новый словенский князь. А некоторые стали переходить на сторону, где стоял несколько растерянный Ольг, только сейчас узнавший, что он воевода княжеской дружины.

– А много ли платить будешь за службу, Ререк? – ехидно спросил один из нурманских ярлов.

– Дурень, он тебе предлагает жизнь, достойную воина, а ты, как купец, о барыше печёшься! – вместо Рарога ответил поморский ватажник.

– Нет, я лучше с Рориком пойду на Сицилию, у него заработок верный!

– И мы готовы присоединиться к тебе, Ютландец! – прогремело над толпой из стана рослых, как Свентовидовы всадники, воинов, и кто-то помахал стягом с изображением волка. – Сколько у тебя кораблей? Наши два десятка не помешают? Только треть добычи наша!

– Лютичам дай волю, – буркнул Трувор, – лишь бы в сечу, а с кем – своими или чужими – не важно… Эти, похоже, только ради сговора о морском походе и прибыли на Руян, поскольку самым главным градом считают свою Ретру с храмом Радогоста.

– Когда мы встретились в Волине, лютич в шкуре рёк, что вы, ободриты, их стольный град порушили, – вспомнил Ольг.

– Отстроили они его, божество из чистого злата отлили, а храм ещё пуще украсили и на острове непроходимом поставили, куда только одна дорога ведёт. Их Радогост, как и Свентовид, тоже предвещает судьбу, и многие люди идут вопросить оракула… – Трувор что-то хотел сказать ещё, но их разъединили.

Вокруг шли споры, перепалка, каждый говорил своё, люди сновали туда-сюда. В это время мать Рарога, пробившись сквозь орущую толпу к помосту на бочках, протянула сыну руку. Он легко подхватил её и осторожно поставил подле себя. Тут отчаянные ярлы и главари ватаг от неожиданности даже перестали кричать друг на друга.

– Я Умила, мать Рарога, Синеуса и Трувора, я их родила и вырастила, но сегодня после сказанных тут слов, хочу поклониться старшему земным поклоном. – Умила широко поклонилась сыну. – Благодарю, сыне, за то, что слово о Роде молвил. Забыли из вас многие, что Род вас породил, и силу дал, и сноровку, чтоб вы ему служили и защищали его. Нет тому помощи Рода, кто о себе только мыслит, так и останетесь со своей мошной, без Лада и Доли.

– Верно мать речёт, – прокричал кто-то, – пока мы по чужим морям болтаемся, наших сестёр да братьев саксы и франки онемечивают, а папские слуги верой своей охмуряют, так скоро ничего от родов наших не останется!

Наступила сумятица, встречное движение: одни князья и вожаки двигались к Ольгу, другие в обратном направлении. Рарог благодарно поцеловал мать и бережно снял её с помоста. Они подошли к Ольгу, вокруг которого собирались главари ватаг. Были то в основном, русы, но и некоторые нурманы, что жили на полуденном берегу Варяжского моря и частично уже ославянились, и франки, и фризы, и саксы. Все они теперь становились единой дружиной варягов-руси словенского князя Рарога-Ререка, Роду коего сам Великий Свентовид предрёк тысячу лет царствования.

Ольг ощущал в голове некое кружение, будто после доброй чары крепкого эля или греческого вина. Ещё недавно он был просто боевым побратимом Рарога и вдруг, нежданно-негаданно – воевода, как по волшебному мановению самого Свентовида. Он едва успевал оборачиваться и назначать подходившим к нему отчаянным морским воинам встречу на следующее утро тут же, у причала. До утра пусть подумают, протрезвеют от вина и мёда, и завтра решат окончательно. Занятый разговорами с главарями ватаг и прочим морским людом, он всё сильнее ощущал на себе чей-то взгляд, но разобраться, кто так прикипел к нему очами, не мог из-за новых и новых желающих влиться в дружину Рарога.

– Что, брат, Солома, снова ватагу собираешь? – раздался вдруг знакомый голос на словенском. Ольг медленно повернулся, и тут же оказался в крепких объятиях трёх бородатых викингов.

– Шульга, брат, откуда ты? Живой?! Бобрец, Окунь! – очи кельта сами собой увлажнились. – Я ведь думал, вы все полегли там, на «Медведе»

– На драккаре решили, что ты убит. После того как твоё тело упало в воду от удара Фридмунда, Лодинбьёрн заорал так, что, кажется, драккар вздрогнул. Косматый кинулся на своих воинов и одного за другим отшвырнул от нас, оставшихся в живых. Он орал и ругался, обещая передушить и скормить рыбам всех, кто сейчас возьмётся за оружие, хотя сам еле стоял на ногах, ты ведь ранил его в руку, и он потерял много своей медвежьей крови.

– Сколько вас осталось? – дрогнувшим голосом спросил Ольг.

– Четверо. Ярл даже не стал наказывать никого за случившееся, свара между викингами за добычу – дело обычное, но нападение на селение эстов ему пришлось отменить. Шесть человек из команды полегло в той схватке, и Олаф в бешенстве чуть не прикончил Косматого.

– Как же вы попали сюда, неужели и старый Косматый Медведь здесь? – удивился Ольг.