Ривер Уайлд

— Мне было восемь, когда я его убил. Это... насилие продолжалось долгое время до этого. И все становилось... лишь хуже. Я не мог рассказать маме о происходящем, потому что он сказал, что убьет ее, если я это сделаю, и тогда я останусь с ним. Только я и он.

Мои глаза наполняются слезами, которые стекают по щекам. Я смахиваю их запястьем.

— Он был офицером полиции. Люди в этом городе уважали его. Я знал, что если скажу что-нибудь... мне никто не поверит. Я был... в ловушке. Все случилось в воскресенье. Всегда в чертово воскресенье. Мама находилась в книжном клубе. Я был с ним дома один. Он позвал меня на кухню. Я знал, что произойдет. То, что происходило всегда, когда ее не оказывалось рядом.

Ривер трет лицо ладонями, проводит пальцами по волосам.

— Он оставил пистолет на кухонном столе. Он никогда так не поступал. И я честно не знаю, что заставило меня взять пистолет в тот день. Но я это сделал. И направил оружие на него. Он рассмеялся мне в лицо. Потом разозлился. Бросился на меня, и я выстрелил. И продолжал нажимать на курок, пока барабан не опустел. Не знаю, сколько прошло времени... Казалось, совсем ничего, а потом домой вернулась мама и увидела, что я натворил. Она заставила меня рассказать, что произошло. Так я и сделал. Рассказал уродливую правду. Она расплакалась. Затем сняла трубку и позвонила в полицию. Пока мы ждали их приезда, она велела мне соглашаться со всем, что она скажет. Что его убила она. Они подрались. Он на нее напал, и она, защищаясь, схватила пистолет и выстрелила в него. Я не хотел врать. Не хотел, чтобы ее посадили в тюрьму.

Ривер смотрит на меня покрасневшими от эмоций глазами, без слов говоря, что ему нужно, чтобы я в это поверила. Пусть даже всего лишь поверила.

— Она умерла там, и это из-за меня.

Он опускает голову. Я подвигаюсь к нему ближе и беру за руку.

— Нет. Она была твоей мамой и защищала тебя единственным доступным ей способом, потому что любила тебя, Ривер. Ничто из того, что произошло в тот день или до этого, не было твоей виной.

Я сжимаю его руку, и он поднимает на меня глаза. Они мокрые от слез, и мое сердце болезненно сжимается.

— Ты был ребенком, Ривер. Маленьким мальчиком.

— Я не должен был молчать. Должен был сказать правду. Но я не проронил ни слова. Сделал, как она велела, и промолчал. Не сказал правды, и она попала в ту адскую дыру и так оттуда и не вышла.

— И к чему бы привела твоя правда?

— Она была бы здесь... а не я.

— Не говори так, — резко обрываю я его.

Я огорчена тем, что Ривер не видит, насколько он удивительный. Не думаю, что даже я до сих пор в полной мере видела это.

— Я не хороший, Кэрри. — Он смотрит на свои руки, лежащие на бедрах. — Внутри меня тьма.

— Нет. Внутри тебя выживший, который делает то, что нужно. Ты хороший человек, Ривер. Здесь, где нужно. — Я прижимаю ладонь к его груди, к сердцу. — Можешь говорить, что угодно, но я знаю, что вижу. И я вижу хорошего человека.

— Мне это нравится, Рыжая. Причинять им боль. — Он поднимает на меня темные глаза. — Ты должна знать это обо мне. Знать, кто я на самом деле.

Я сглатываю.

Переместив руку с его груди на предплечье, сжимаю его. Я не хочу прекращать прикасаться к нему, в случае, если он думает, что я верю его словам. Что считаю его плохим.

Очень важно, чтобы он понял, что это не так. И что я его не боюсь.

— И я не стану лгать и говорить, что то, что ты делаешь… какими способами... разбираешься с этими психами, меня нисколько не пугает, потому что это не так. Но я не жила твоей жизнью. Кто сказал, что на твоем месте я бы не чувствовала того же? Поверь мне, были ночи, когда я лежала в постели и мечтала убить Нила, моего бывшего, — объясняю я, понимая, что впервые называю Риверу его имя. — Это помогало мне пережить по-настоящему плохие дни.

— Но в этом-то и разница между тобой и мной. Я бы его убил. — Ривер пристально смотрит мне в глаза. — Я хочу убить его за то, что он обижал тебя. Сегодня вечером мне доставило удовлетворение причинять боль этому больному ублюдку. Мне нравится знать, что я приговорил его к наказанию… пусть хоть на йоту узнает о той боли, что причинил невинному ребенку. Это не делает меня хорошим человеком.

Ривер говорит это так спокойно и холодно, словно хочет, чтобы я его боялась.

Он хочет оттолкнуть меня. Хочет, чтобы я велела ему уйти.

Потому что с этим он может справиться. Он может справиться с плохим.

Это хорошего он страшится.

— Ты меня не отпугнешь, Ривер.

Я беру его лицо в ладони, приподнимая, чтобы оно оказалось на одном уровне с моим. Щеки у него влажные. Большими пальцами я вытираю их насухо.