Роа и тигр

Девушка, вслушавшись в свои ощущения, отрицательно мотнула головой.

– А что ты чувствуешь, когда я ласкаю знак? – он, поймав взгляд Лины, коснулся запястья губами. Горячая волна прокатилась от места поцелуя по всему телу.

– Я… мне приятно, – с удивлением призналась она.

– Вот и мне… приятно, – Норт с запинкой заменил неподходящее слово, – когда ты касаешься рисунка на моей руке. Это естественно, так реагировать на знак своей пары. Ты ведь будешь позволять доставлять тебе такое удовольствие?

Его прикосновения и поцелуи были ласковы и почти невесомы, словно бабочки-роа, что ласкали во сне. Неужели это был не сон? Спросить? А вдруг сон? Стыдно-то как будет. А Норт продолжал, ни на йоту не отстраняясь от знака. Целовал и ласкал только эти три полоски. Отчего же горело уже всё тело? Приятная истома стекала от сердца вниз и отчаянно билась в самом низу живота. «…и ласкал он цветок страсти своей любимой до тех пор, пока она не запросила пощады». Как это понимать? Цветок на руке у Норта, а пощады хочется попросить ей, Лине. Слабый стон сорвался с её губ.

– Сейчас ты не боялась меня? – спросил оборотень, неожиданно отстранившись.

Всё, что смогла Лина, это отрицательно потрясти головой. Было очень жаль, что он остановился.

– И ты позволишь мне дотрагиваться до твоего знака? – к досаде девушки, он вернул её рукав на место.

– Если ты позволишь дотрагиваться мне до цветка, – тихо шепнула Лина. – Мне тоже нравится до него дотрагиваться, – решила признаться она.

– Это нормально, в паре так и должно быть. Знаки притягивают своих хозяев.

– Что же получается? Этот цветок роа – мой?

– Да, родная, он твой. А с ним и весь я. Я давно пытаюсь тебе это объяснить.

– И я могу дотрагиваться до него, когда захочу? – Лина опять взяла руку Норта и притронулась к такому притягательному цветку.

– Лучше это всё же делать, когда мы остаёмся наедине. У нас, оборотней, это считается очень интимной лаской, – немного напрягшись, пояснил он.

Как же хотелось высказать Огарду Райдену всё, что думала по поводу переданной им литературы. Но, не получится. Вот и ещё одна проблема – отец Норта. Не вечно же он будет послом при дворе Торонга. Когда-то им предстоит встретиться. А у оборотней прекрасное чутьё. Ложь всё больше сжимала свои тиски. Что скажет Норт, если узнает, что она – старшая дей Гори? Станет бороться за неё с наследным принцем, если тот всё же заявит свои права? Чем это может грозить?

– Норт, ты уже знаешь, какого зверя обрёл его высочество Кортен? – Лина всё же решилась задать так долго мучавший вопрос.

– Да. Зверь Кортена – барс, как и у его отца.

– Тиша сильнее, да? И что это может значить?

– Я-человек никогда не брошу вызов человеку-Кортену, но зверь, любой зверь, будет добиваться главенствующего положения в обществе. Но для этого им нужно встретиться. Не бери в голову, родная, – продолжил Норт, – тебя это не должно волновать.

Обратно в замок Лина возвращалась в несколько странном состоянии. Вроде бы поговорили, вроде бы многое выяснили, Норт даже обещал не заниматься с ней сексом. Фу, какое слово-то даже постыдное. Но он сделал неправильные выводы относительно её имени, а признаться самой не хватило духу. А ещё волновали отношения Кортена и Норта. Как они будут развиваться в дальнейшем? Неужели друзья будут вынуждены выбирать: либо сойтись в схватке, либо никогда не встречаться, чтобы не провоцировать зверя? По виду тигра, бегущего немного в отдалении, сложно было догадаться, что же он думает на самом деле.

***

На конюшне Лина простилась с Гратом дежурным поцелуем в нос и затем проследовала за Нортом, снова обернувшимся в человека.

– Эта прогулка разбудила во мне прямо зверский аппетит, – улыбнувшись, сообщил он, – не согласитесь ли, княгиня, проследовать со мной к ближайшему в этом замке месту приёма пищи? – и он галантно предложил руку. Лина изящно положила на неё свою, и они проследовали на кухню.

– Тирон! – позвал оборотень главного повара, когда они достигли цели своего путешествия. – Я голоден, и готов съесть всё, что можно разжевать, и до чего дотянутся руки!

– Усаживайтесь, ваши сиятельства, сию же минуту покормим вас! – раздалось из глубины, где что-то весело булькало и скворчало. Затем послышалась ругань, как Лина понадеялась, не относящаяся к её Тише. – Брысь, полосатое отродье! – После этого что-то загремело, ругань Тирона перешла больше в лексикон конюхов, и сразу за ней раздался надрывный плач.

Молодые люди кинулись на шум. Мимо, едва не сбив девушку с ног, прошмыгнул откормленный полосатый кот, а затем им открылась страшная картина. На полу корчился поварёнок – мальчонка лет двенадцати – почти весь мокрый, и от его одежды валил пар. Неужели ошпарился? Точно, рядом валялся немалых размеров котелок. Тирон бегал вокруг ребёнка, ахая и охая, беспомощно глядя на хозяйскую чету, женщины, помогающие на кухне, охотно подхватили его причитания, и никто не пытался помочь.