Роб Рой (др. изд.)

– Не в ладу? Да, можно сказать – не в ладу. Его шея узнает вес его окороков, если он дастся им в руки. Но у Роба есть добрые друзья среди сильных мира сего; могу вам назвать одну весьма влиятельную семью, которая всячески его поддерживает – насколько позволяют приличия – назло другой семье. Да и то сказать, в наше время среди удальцов, промышляющих разбоем, не было еще такой умной и тонкой бестии, как Роб. Много ловких проделок он совершил – не одну книгу можно было бы ими заполнить! И были среди них проделки очень странные, в духе Робин Гуда и Уильяма Уоллеса – столько отчаянных подвигов, побегов из тюрьмы, таких, что люди рассказывают о них у камелька в глухие зимние вечера. Странная вещь, джентльмены: вот я как будто мирный человек и сын мирного человека, потому что мой отец, декан, ни с кем никогда не ссорился вне стен магистрата, – так вот, говорю я, странная вещь: мне кажется, кровь исконного горца разгорается в моих жилах при этих захватывающих рассказах, и я иногда выслушиваю их охотней, чем сообщение о барыше, да простит меня господь! Но они – тщета и суета, греховная суета, противная к тому же уголовным и евангельским законам.

Продолжая исподволь свое «следствие», я спросил, каким путем мистер Роберт Кэмбел может оказать влияние на дела мои и моего отца.

– Надо вам знать, – сказал мистер Джарви, совсем понизив голос, – я говорю среди друзей и под большим секретом, – надо вам знать, что с восемьдесят девятого года, то есть после Килликрэнки, в горах у нас было спокойно. Но чем, вы думаете, поддерживалось это спокойствие? Деньгами, мистер Оуэн, деньгами, мистер Осбалдистон. По заказу короля Вильгельма Бредалбейн роздал среди горцев добрых двадцать тысяч фунтов стерлингов, и львиную долю из них старый граф удержал, говорят, в собственном кошельке. Потом королева Анна, покойница, выдавала кое-какие пособия вождям, чтобы им было на что содержать своих удальцов, – работать они не работают, как я уже говорил; вот они и сидели, в общем, тихо, разве что учинят, по своему исконному обычаю, набег на Низину и угонят скот или затеют резню между собой, о которой цивилизованный человек не узнает и знать не захочет. Отлично. Но теперь, со времени короля Георга (все ж таки скажу: да благословит его Бог! ), порядок пошел иной: в горах теперь не пахнет ни раздачей денег, ни пособиями; у вождей нет средств содержать кланы, которые их объедают, как вы могли понять из того, что я сказал вам раньше; кредита в Нижней Шотландии они лишились; человек, которому довольно свистнуть – и тысяча удальцов, а то и полторы кинутся выполнять его волю, – такой человек с трудом получит сейчас в Глазго пятьдесят фунтов на прокорм своей шайки. Долго так продолжаться не может: будет восстание в пользу Стюартов, непременно будет восстание. Горцы ринутся на Нижнюю Шотландию, как было в печальные времена Монтроза, – года не пройдет, как мы станем тому свидетелями.

– Все же, – сказал я, – мне непонятно, с какой стороны это касается мистера Кэмбела, а тем более дел моего отца.

– Роб может поднять пятьсот человек, сэр, а потому война касается его так же близко, как и многих других, – ответил бэйли. – Его ремесло гораздо менее доходно в мирное время. Потом, сказать по правде, я подозреваю в нем главного посредника между некоторыми вождями Горной Страны и североанглийскими джентльменами. Все мы слышали о том, как Роб и один из молодых Осбалдистонов отобрал у ротозея Морриса казенные деньги где-то в Чевиотских горах; сказать по правде, шла даже молва, будто в ограблении участвовали именно вы, мистер Фрэнсис, и я был огорчен, что сын вашего отца пускается на такие проделки. Ну-ну, вам ничего не нужно говорить – я вижу, что ошибался. Но про актера я поверил бы чему угодно, – а ведь я считал вас тогда актером. Но теперь я не сомневаюсь, что это был Рэшли или кто другой из ваших двоюродных братьев, – все они одним дегтем мазаны: ярые якобиты и паписты и считают государственные деньги и государственные документы своей законной добычей. А эта тварь Моррис – презренный трус: он и по сей час не смеет заявить, что чемодан у него отнял не кто другой, как Роб. Впрочем, может он и прав, потому что таможенных и акцизников нигде не любят, и Роб может расправиться с ним втихую, прежде чем департамент (так он у вас зовется? ) успеет ему помочь.

– Я это давно подозревал, мистер Джарви, – сказал я, – и вполне с вами согласен, но дела моего отца…