Робаут Жиллиман: Владыка Ультрамара

— Я не закончил, — возразил Жиллиман. — Впереди еще много работы. Например, Двадцать второй орден.

— Но вы никогда не настаивали на абсолютном единообразии всех орденов.

— Нет, и не буду. Полное единообразие плохо характеризует культуру. Это прерогатива машин. Но я хочу видеть в легионе слаженность. Слаженность и единство. Непредвиденные обстоятельства на войне могут обернуться катастрофой. Теория требует в любой момент быть готовыми к самому худшему — например, к гибели целого ордена. Практические же нужды диктуют порядок, при котором другой орден может заменить собой павший. Весь легион должен быть связан единством мастерства, тактики и мышления.

— Согласен, — признал Гейдж.

— Теоретически — культурная целостность легиона должна — и будет — превалировать над любым его отдельным элементом. Любым! — Примарх наконец отдал планшет Гейджу. — А вот это должно обеспечить соответствующую практику.

Магистр принял устройство и пробежал глазами по заголовкам документов на экране.

— Труд еще не закончен, — пояснил Жиллиман. — Я продолжу его дорабатывать. Но ключевые принципы здесь уже обозначены. Я хочу, чтобы ты обдумал их и поделился с магистрами других орденов.

Не отрывая взгляда от экрана, Гейдж ткнул пальцем в один из документов. Чем дальше он читал, тем бледнее становилось его лицо.

— То, что вы описываете… — заговорил было он, едва не сорвавшись на гортанный хрип.

— Ничего нельзя исключать, — сказал Жиллиман. — Если я буду отметать что-то как невозможное, то предам свою миссию.

— Но…

— Ультрамарины значимее любого из нас. Включая меня.

Гейдж яростно замотал головой.

— Вот как? Разве Тринадцатый легион не существовал и до того, как Отец нашел меня?

— Не в полной мере, — возразил Гейдж. — Мы лишь так думали. Но теперь, когда мы знаем, кто мы на самом деле…

— И вы всегда будете это знать, — закончил за него Робаут. И улыбнулся. — Клянусь. Я не собираюсь умирать, Марий. Мне еще слишком многое предстоит сделать.

— Нет! — Гейдж держал планшет на вытянутой руке, словно что-то заразное. — Нет!

— Любую возможность следует принимать во внимание, — мягко сказал ему Жиллиман. — Поступать иначе равносильно предательству.

— А как насчет Императора?

Примарх едва не расхохотался от абсурдности вопроса. Гейдж задет сильнее, чем он предполагал. Робаут терпеливо ждал, пока магистр-примус осознает, что только что спросил.

Наконец Марий опустил руку и, потупив взгляд, молча уставился на инфопланшет.

— Культура Ультрамаринов должна быть такой же живой, как и культура всего Империума, — сказал Жиллиман. — Она должна служить основой силы каждого легионера, живительной эссенцией каждого отделения, роты и ордена.

— Вы понимаете, о чем просите нас? — спросил Гейдж.

Жиллиман нахмурился:

— Мне казалось, я пытаюсь тебе все объяснить.

— Осирис, — бросил Гейдж. — Потери там едва не вырвали сердце нашему легиону.

— Я знаю.

Гейдж нервно тряхнул в руке планшет.

— То, что вы здесь описываете, бесконечно хуже случившегося на Септусе XII. Когда псибриды убили лорда-командующего Восотона, легион остался обезглавленным. Как те из нас, кто прошел через этот кошмар, могут даже помыслить о его повторении? А ведь Восотон был нашим лидером, но не нашим примархом. Мы тогда даже не знали, что вы у нас есть. И те братья, что присоединились к нам после, не имеют ни малейшего понятия, что для нас значило пережить Осирис. Мы не можем вновь испытать ту боль. Ни за что.

— Ты нрав, — сказал Жиллиман. — Ни за что. Как ты думаешь, почему мы с тобой сейчас говорим о нашей культуре? Я не пытаюсь как-то помучить вас, но не могу гарантировать, что всегда буду рядом. Я никогда не отступлюсь от своего долга перед легионом и моим Отцом, однако жизнь непредсказуема, и никогда не знаешь, в какой момент она может оборваться. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы легион Ультрамаринов жил вечно. Вы — мои сыновья. Моя плоть и кровь. Вы — сущность и дух легиона.

Примарх обвел рукой свои покои, разложенные на рабочем столе рукописи и многотомные собрания сочинений, расставленные в строгом порядке в высоких книжных шкафах, примыкавших к стене из кристалфлекса.

— Даже если мне не дано жить вечно, я навсегда останусь в этих записях. В мыслях, что изложены на этих страницах. Это не просто мое наследие. Все это — я сам. — Он шагнул навстречу Гейджу. — Я изваяю Ультрамаринов такими, какими они должны быть. Мой долг — обеспечить будущее легиона. А долг превыше всех нас, Марий.

Робаут выдержал паузу, пытаясь понять, какой эффект на Гейджа произвели его слова. Магистр-примус медленно кивал, но мрачная тень все еще не сходила с его лица.

«Хорошо, — подумал Жиллиман. — Он понимает».

— По сути, я прошу тебя о том же, чего сегодня требовал от Иаса и Двадцать второго. Новый магистр направит орден в новое русло, сделает его полноценным носителем культуры нашего легиона. А это, — Робаут указал на планшет в руке Гейджа, — обеспечит ее преемственность.

— Я не подведу вас, мой примарх, — отрезал Марий. — Никто из нас не подведет.