Robbie Williams: Откровение

В октябре 2015 Роб давал концерт в Wellington Basin Reserve, и рецензию на этот концерт написал местный обозреватель по имени Саймон Суитмен. Рецензия его по большому счету представляла собою набор оскорблений, причем автора просто явно раздражала неугасающая — по его мнению, необъяснимая — популярность Роба:

«Вся эта его фишка „хороший гопник“, „я ржу — значит я победитель“ довольно утомительна… при этом он никак не может подобраться ни к одной высокой ноте, не говоря уж о том, чтоб ее взять… нечто под названием „Me & My Monkey“ заслуживает премии в номинации „Худшая песня всех времен и народов“… показала, насколько далеко можно зайти с караоке если имеешь скулы… неумелая чепуха… его жалкое подобие тоненького голоска… никаких нюансов… хуже, чем быть пойманным в объектив неумелого фотографа… В следующий раз они могут даже пригласить настоящего музыканта, теперь, когда цирк — тьфу-тьфу-тьфу — уехал».

В этой жизни Роба мочили гораздо более утонченно и квалифицированно, но именно этот текст по каким-то причинам его задел. «Тур уже приближался к финалу, я реально устал и на нервах, так что это меня разозлило».

Ну и он ответил. На следующем же концерте, в Окленде, Роб посвятил свое стихотворение «Привет, сэр» Суитмену, заменив последнюю строфу на Суитмен Симон, поцелуй меня в жопон. Еще он запостил в твиттер изображение Суитмена, которое нашел в соцсетях у журналиста, на котором он, довольно крупный мужчина, держит на ручках своего маленького сына. В посте Роб снабдил картинку подписью: Саймон Суитмен кушает детей.

Как Роб объясняет в позднейших интервью в Новой Зеландии: «Я отдал все, что у меня было, я взял на себя такую ответственность — людей развлекать, подошел к этому очень серьезно и, как мне кажется, когда ты устал и скучаешь по семье, а кто-то к тебе зол, то ты такой ох-х-х-х… Я ужасно сверхчувствителен. Я не толстокожий. Твердая шкура на мне не наросла. Я все такой же тонкокожий и невероятно сверхчувствительный».

Но Роб так же ясно дает понять, что у него нет никаких остаточных злых чувств.

«Господи, вообще ничего такого нет, — говорит он. — Я там, в Новой Зеландии, провел два чудесных вечера на сцене, перед изумительной совершенно публикой, так что теперь жду — не дождусь снова их развлекать. Я вернусь! Послушайте, ну тут дело такое — это ж пантомима, притом — часть „Шоу тяжелого развлечения“. Хорошо это или плохо. Я как бы все тут связываю воедино. Я пел со сцены для людей, которым все очень понравилось, и это прекрасно, а Саймона Суитмена храни господь. И его тоже храни господь…»

* * *

А так могло бы и остаться. Когда в Новой Зеландии вышло одно из этих интервью — включая некоторые из этих комментариев — автор статьи указал там, что «Суитмен от комментариев отказался».

Но, как оказалось, не очень надолго. В конце той недели Суитмен постит эссе о событиях прошлого года в разделе о воспитании веб-сайта TheSpinoff. Его текст озаглавлен «Примерно в это время Робби Уильямс опубликовал в твиттере фото моего сына».

Начинает он снова про концерт. И описывает его тем же пренебрежительно-надменным, глупо-непочтительным по отношению к Робу тоном, что и год назад. «Робби страдал и боролся весь концерт… как и я». И про публику так же: «Они там уши ватой позабивали все». Одно только это взбесило бы Роба.

Он у Суитмена это только начало. Он описывает, что Роб запостил в твиттер — притом забавно, что он уверен: не сам Роб отбирал фото на сайте Суитмена. (Мне нравится вот этот вот подразумеваемый вариант, что-де Роб содержит команду, которая делает эти его посты от его имени — непродуманные, импульсивные.) Суитмен поясняет, что на фото, которое Роб использовал, — он с сыном Оскаром на празднике День музыкального магазина. Оскару тогда было пять месяцев. Потом Суитмен рассказывает про медиабурю, что потом поднялась, и реакцию его жены. Объясняет, как тяжело, даже признав, что сам выложил фото для всеобщего пользования, было видеть изображение родного сына, бесконечно перепечатываемое в таком вот контексте.