Робеспьер на троне

Революционным действиям всегда предшествует революция, совершаемая в области религиозных и политических идей. «Все Петровское церковное законодательство есть разрушение основ и церковной, и царской власти, связанной не только догматами веры, но и вселенскими канонами церкви. Таким образом пример нарушения границ должного и допустимого для государства дан в России впервые не в XX столетии, а в XVII и XVIII и особенно в начале ХVIII-го и также не снизу, а сверху, опередив Францию во времени». Петр совершил всеобъемлющую революцию на целое столетие раньше, чем она произошла во Франции.

О том, что Петр I был не реформатором, а революционером свидетельствует широко применявшаяся им смертная казнь. При отце Петра смертная казнь применялась за 60 преступлений (во Франции в это время смертью каралось 115 преступлений). Петр же применял смертную казнь за 200 разного рода преступлений (даже за выработку седел русского образца).

Такое резкое увеличение применения смертной казни есть бесспорное доказательство, что Петр применял террор. А террор есть неизбежный спутник не реформ (мирного преобразования жизни), а революционного видоизменения жизни.

По своим историческим результатам, совершенная Петром революция превосходит французскую революцию. Связь между революцией Петра и большевизмом теперь понимают даже иностранные историки и мыслители (А. Тойнсби, В. Шубарт и др.).

«Со времени Петра I, — пишет, например, В. Шубарт, — русская культура развивалась в чуждых формах, которые не выросли органически из русской сущности, а были ей насильственно навязаны. Так возникло явление псевдоморфозы культуры. Результатом был душевный надлом, отмеченный почти во всех жизненных проявлениях последних поколений, та русская болезнь, чьей лихорадкой, по крайней мере, косвенно, через самооборону, охвачено сейчас все население земного шара. Это — пароксизм мирового исторического размаха».

Правильно заключает И. Солоневич: «Эпоха Петра, как бы ее ни оценивать, является крутым и почти беспримерным в своей резкости переломом в русской истории. Со значением этого перелома можно сравнивать только битву при Калке и Октябрьскую революцию. Он определил собою конец Московской Руси, то есть целого исторического периода, со всем тем хорошим и плохим, что в ней было, и начал собою европейский, петровский, петербургский или имперский период, кончившийся Октябрьской резолюцией. И в центре этого перелома стоит личность Петра». Все реформы Петра вырыли глубокую пропасть между допетровской и петровской Россией. Гибельные последствия реформ Петра неисчислимы. В результате их в России вместо единого народа возникли, как бы два особых народа: совершенно различных по вере, миросозерцанию, языку и одежде и быту.

II

Петр своими реформами почти совершенно разгромил национальную, единственно возможную в тяжелых русских условиях, форму монархической демократии.

Жертвы понесенные в эпоху революции, оправдываются только в том случае, если революция приносит какое-то благо народу в будущем.

Совершенная Петром антинародная, по своему духу революция, никакого блага народу принести не могла и не принесла. Совершенная Петром революция не смогла ни уничтожить духовное своеобразие Руси, ни превратить ее в европейскую страну.

Подчинив церковь государству, превратив крепостную зависимость в крепостное право европейского типа, внеся чужеродное европейское начало в русское мировоззрение, Петр внес смертельную заразу в душу народа, расколов его на два враждебных духовных типа: русских и полуевропейцев-полурусских (интеллигентов).

По своим увлечениям культурной Европы и по фантастичности своих замыслов, Петр был прообразом будущей русской интеллигенции, появление которой он вызвал. Солоневич правильно писал в «Белой Империи»:

«…Он, по существу, был своего рода анахронизмом наоборот типичным русским интеллигентом шестидесятых годов — так сказать, писаревской эпохи: рационалист, слегка атеист, вольнодумец, сеятель разумного и прочего. Но он любил Россию — правда, не такой какой она была, а такой, какою он хотел ее видеть: мы все этим слегка грешны».

Ни на каком краю бездны Московская Русь не стояла. На край бездны привел Русское государство Петр, разгромивший обессиленную расколом Православную церковь, основы национальной государственности и национальной культуры.

Исключительной популярностью в народе с конца XVII века и до начала девятнадцатого пользовалась «Комедия о царе Максимилиане и непокорном сыне его Адольфе». Царь Максимилиан влюбившись в волшебницу, стал верить «кумигическим» (то есть языческим богам), призвав своего сына Адольфа, царь потребовал, чтобы он принял новую веру и, получив отказ, велел рыцарю Бармуилу казнить Адольфа.

Писатель Алексей Ремизов в своем исследовании «Царь Максимилиан» утверждает:

«…Основа царя Максимилиана — страсти непокорного царевича, замученного за веру собственным отцом… Царь Максимилиан — да ведь это царь Иван и царь Петр. Непокорный и непослушный Адольф — да ведь это царевич Алексей, весь русский народ».