Робинзон Крузо

Надо было самому придумать имя. Год за годом, месяц за месяцем Робинзон на потемневшем от дождей столбе отмечал зарубками прожитые на острове дни. Он даже как настоящий, аккуратный англичанин запоминал и дни недели. Сегодня была пятница.

«Вот подходящее имя! – обрадовался Робинзон. – И к тому же я буду помнить этот счастливый день, когда кончилось мое одиночество!»

 

И он, в который уже раз, принялся втолковывать хлопавшему глазами юноше, продолжая твердить, как попугай:

– Робинзон! Пятница! Робинзон! Пятница! Робинзон! Пятница!..

И вдруг услышал в ответ:

– Ропин-сон! Пяти-ца! 

 

Робинзон даже рассмеялся от радости. Его усилия не прошли даром. Уже через несколько минут парень откликался на придуманное ему имя. Почтительно указывая на Робинзона длинным пальцем с блестящим лиловым ногтем, он отчетливо выговаривал:

– Ропин-сон!

Придя домой, Робинзон первым делом налил в глиняный кувшин молока, обмакнул туда лепешку и отпил глоток. Потом протянул угощение Пятнице. Тот недоверчиво заглянул в кувшин и отпил немного. Робинзон тем временем с любопытством разглядывал его. Юноше на первый взгляд было лет двадцать. Стройный, высокий, он вовсе не производил впечатления злобного и свирепого дикаря. Длинные, прямые, а не курчавые, как овечья шерсть, волосы. Приятный овал мужественного и открытого лица. Кожа его была чуть смуглой, оливкового оттенка.

 

Время на острове, как давно уже было ясно, делилось не на часы и дни, а измерялось чередой годов. Любое дело, всякая затея для Робинзона могли исполниться и сегодня, и через год. И это для него уже было привычным. Поэтому обучение Пятницы, требовавшее неимоверного терпения, не тяготило Робинзона. Старательный юноша разучивал слова и навсегда, казалось, затверживал не только как они произносятся, но и к чему относятся тоже.

Обучение Пятницы превратилось для Робинзона в настоящее развлечение. Он подумал, что, пожалуй, неправильно будет, если Пятница станет называть его по имени. И первое слово, какое выучил юный слуга, стало «господин». И у них вскоре завязались, можно сказать, почти дружеские отношения преданного слуги и доброго хозяина. Пятница старательно исполнял все работы по дому. Он научился доить коз, вскапывал ячменное поле, молол зерно тяжелым каменным пестиком. И все ему давалось легко, играючи. Робинзон не мог нарадоваться на своего молодого товарища.

Наконец он смог узнать и о том, что произошло у костра.

– Была война. Большая война, – с трудом объяснял Пятница. – Я плен. Враги едят врага. Так всегда.

Он удивился, когда Робинзон, с отвращением поморщившись, растолковал ему, что это очень плохо. Люди не должны есть людей.

– Пятница не ест господина! – заверил он Робинзона, ударяя себя в грудь в подтверждение искренности своих слов.

Робинзону оставалось только рассмеяться в ответ. Многому он научил Пятницу. Но, как ни старался, не мог объяснить, что такое ружье. Для Пятницы эта штука оставалась настоящим, грозным божеством. И когда Робинзон брал его с собой на охоту, при каждом выстреле Пятница словно забывал все, чему его учили, и превращался в прежнего дикаря. Он падал ниц и дрожащим голосом шептал:

– Бог Ружо гневается Пятницу!

Робинзон отчаялся переубедить его, а потом решил, что страх юного дикаря перед ружьем в случае чего спасет и его самого.

Глава девятнадцатая ПОСТРОЙКА ЛОДКИ

С первого же дня появления Пятницы в голове Робинзона снова забрезжила надежда на избавление. Впрочем, он никогда и не забывал свою неудачу с лодкой. Теперь, когда появилась еще одна пара молодых, крепких рук, он воспрянул духом. К тому же Пятница наверняка видел и знает, как мастерятся дикарями их отличные пироги.

Робинзон растолковал своему верному слуге… Или товарищу? Он так и не решил, как относиться к Пятнице. Тот был, конечно, дикарем со своими представлениями о том, что можно и чего нельзя, и похож скорее на ребенка, чем на взрослого парня. Но Робинзон так к нему привязался, что в глубине души считал его другом, равным себе.

Итак, он посвятил Пятницу в свой план построения лодки. Тот был в восторге.

– Господин увидит мой дом, отец, всех! – танцевал он, прихлопывая в ладоши.

Наивный Пятница вообразил, что они поплывут на его родной остров. Он и представить себе не мог, что где-то за большой водой существует целый мир, неведомый ему. Робинзон до поры до времени решил не разочаровывать Пятницу, да и объяснить ему все вряд ли было бы возможно. Зато этот крепкий парень так горячо взялся за дело, что все кипело в его руках.

На этот раз Робинзон уже не допустил своего давнего промаха. Он искал дерево, которое росло бы так близко к берегу, что столкнуть готовую лодку в воду не составило бы труда. Выбор дерева он предоставил Пятнице, который понимал в этом толк. И тот вскоре отыскал то, что нужно. Правда, Робинзон так и не узнал, как называется это дерево. Название, которое произнес Пятница, он даже и выговорить не смог бы, а тем более запомнить. Разобрать он сумел только пару гортанных звуков. Впрочем, все это было не важно.