Робинзон по пятницам

Молчание ей было ответом. Озадаченная Соня, как самая мудрая из присутствовавших в коридоре дам, постаралась объяснить, что поцелуй — это поцелуй, а свадьба — это свадьба. Ольга упорно стояла на своей философской позиции. Вот Сидоров, например, был глубоко порядочным человеком: сначала женился, а потом поцеловал. Факт, что Сидоров оказался двоеженцем, Ольгу почему-то не смущал. Если она говорит "порядочный", значит, так оно и есть.

Вина Федорова, по мысли Ольги, тянула на пожизненный срок заключения. Мало того, что он опоздал на пять минут, отказался выпить с ней на брудершафт и обручиться по всем правилам, так он еще весь вечер говорил исключительно обо мне. С кем встречаюсь, куда хожу, какие цветы люблю, чего не приемлю в людях и так далее. Интерес со стороны Федорова был настолько явным, что пару раз свою спутницу он назвал моим именем. Вот этого Ольга снести не смогла и надралась от души, уронив свое женское достоинство на дно бокала. Домой она вернулась с единственной целью: покарать разлучницу. Однако в коридоре силы ее оставили, и она мягкой кучей осела на пол.

Я слушала краткое изложение событий с внутренним восторгом. Во-первых, всегда приятно, когда тебя предпочитают другой, пусть даже и следователь. Во-вторых, Ольгины терзания всегда проходят по одной и той же схеме, поэтому особого сочувствия я сейчас к ней не испытывала и тем более не собиралась ночевать в гостинице. Нашли дурочку! Правда, не особо понравились расспросы Федорова о распорядке моего дня, но с другой стороны — скрывать мне нечего. Моя жизнь — как прозрачное стекло: два легких движения тряпкой с моющим составом, и оно вновь сверкает чистотой. Так что грубые инсинуации товарища Федорова мне не страшны. Не на ту напали.

Утро я начала со звонка в клинику пластической хирургии.

Сахарный голос администратора предложил мне идеальные условия для создания своего нового облика:

— С вами будут работать только лучшие профессионалы, одноместная палата люкс, трехразовое питание, индивидуальная программа коррекции лица и фигуры, гибкая система скидок.

Я резко прервала этот рекламный поток:

— Все устраивает. Все замечательно. Хочу записаться к вам на прием. Единственное условие, чтобы со мной работал Ваковский.

— Но Юрий Николаевич работает только с мужчинами, — в голосе администратора послышалась растерянность. — Может, вас устроит Алла Николаевна? Ее руки творят чудеса.

Я прикинулась ослиной шкурой:

— Ваковского хочу! Меня как раз устраивает, что он работает только с мужчинами. Заплачу в двойном размере.

Администратор по-прежнему колебался.

— Одну секунду, я уточню.

Уточнял он минут пять. За это время я прослушала музыкальное попурри из бетховенской сонаты, марша Мендельсона и танец с саблями Хачатуряна. Сабли сменил торжественное "Прощание славянки", к моему счастью, администратор ожил:

— Юрий Николаевич сможет принять вас, но только сегодня. В 11 часов. Вас устраивает?

Я взглянула на часы. Как раз успею добраться.

— Устраивает. Буду.

Собираться пришлось в рекордные сроки: ать-два, и готова. Кофе допивала на бегу. И только в машине вспомнила, что опять не успела сообщить родственникам о своей новой должности. Ладно, вечером устроим пир на весь мир. Куплю тортик, шампанского, посидим в кое-то веки как люди. Заодно пусть гордятся: вон какую карьеру их Эфка сделала!

В центр "Клеопатра минус" я влетела за две минуты до начала приема.

— Здравствуйте, это я вам сегодня звонила. К Ваковскому, на одиннадцать.

Администратор — минорный мальчик в униформе — взглянул на меня с неприкрытым любопытством, потом поднял трубку и сообщил:

— Юрий Николаевич, к вам пришла дама, которая хочет стать мужчиной.

Однако! Чего только о себе не узнаешь. Меня позабавило, что слово "дама" мальчик произнес с отвращением, а слово "мужчина" в его устах выглядело как настоящая похвала. Странно, почему не добавил "противный"?!

Меня проводили к Ваковскому. Я представляла себе добродушного толстячка-балагура вполне стандартной для докторов национальности, но передо мной сидел подтянутый, холеный и холодный красавец, четко знающий себе и собственному времени цену.

— Слушаю вас.

И вот тут я растерялась. Удобоваримую легенду я приготовить не успела. Ну, допустим, у меня не ладится личная жизнь. Допустим, я хочу стать мужчиной. И личная жизнь сразу наладится. Бред какой! Как хорошо другим героиням лирических детективов: по ходу сюжета они либо встречаются с законченными идиотами, которые покорно проглатывают наживку, либо они сами идиотки, и окружающие смотрят на действия героинь сквозь пальцы. Ваковского к идиотам явно не отнесешь. Тут такой интеллект прет, что даже энциклопедия Брокгауза и Эфрона в пятидесяти томах звенит в шкафу. Да и я произвожу впечатление умной женщины. Может, поэтому хирург решил мне помочь:

— Вы действительно хотите стать мужчиной?

В его голосе не было ни иронии, ни любопытства, только усталость. Я ответила честно:

— Не знаю. Мужчинам легче, но я с детства боюсь уколов.

Он неожиданно улыбнулся: