Робинзоны Вселенной

— Ты пьян, — тут же заявила Мэри.

Том засмеялся.

— Я лавировал, лавировал и все–таки вылавировал, — выговорил он с довольным видом, словно ученый, выдвинувший новую революционную теорию.

— По–моему, это очень просто, — вмешалась Барбара. — Мы назовем его кроликоподобный.

— Кого его?

— Шестиногого кролика. Он кроликоподобный. А еще тут водятся носорогоподобные, крокодилоподобные, собакоподобные и так далее, и так далее…

— Удобно и понятно, — улыбнулся Авери. — Но как ты назовешь увиденного Мэри греческого бога? Между прочим, у нас нет карточки, объясняющей, кто он и на что пригоден.

— Очень просто, — не смутилась Барбара. — Он или суперподобен, или сексоподобен, — она захихикала, — в зависимости от вашего пола, вкусов и того, что он с вами делает.

— Я надеюсь, — серьезно ответил Авери, — что он ничего не будет с нами делать… если, конечно, вообще существует.

— Существует, — мрачно сказала Мэри, — можете не сомневаться. — Она содрогнулась. — И чего вы только о нем напомнили.

— Дорогая моя, — воскликнул Том, — мы с Ричардом будем защищать твою девственность до последней капли виски… Господи, как я устал! Это все, наверно, морской воздух.

— Приставка «подобный», мне кажется, подойдет, — решил Авери. — Во всяком случае, пока. Между прочим, наша первоочередная задача — как следует запомнить все картинки и выучить надписи под ними. От этого может зависеть, выживем мы тут или погибнем… Касательно последнего: замечания Тома. Может, вам троим спать пойти? По–моему, неплохая идея. День был довольно тяжелый.

— Нам троим? — нахмурилась Барбара. — А ты чем займешься?

— Буду нести вахту и поддерживать огонь. А через пару часов разбужу тебя. Ты подежуришь и поднимешь Тома. Таким образом, Мэри достанется, как я надеюсь, утренняя смена.

— Отправиться на покой… милая и почти святая мысль — если, конечно, речь идет о кровати в Первом Восточном. Спальный мешок и палатка почему–то не наполняют меня таким же энтузиазмом. Однако, оказавшись на Марсе, надо вести себя как маленькие марсиане. Спокойной ночи всем… Если Барбара не против, я бы прихватил с собой посошок на дорожку.

Он плеснул себе в стакан приличную порцию виски.

— Да, кстати, — поинтересовался Авери, — в ваших сундуках есть какие–то личные удобства… ну, как сигареты у меня, или виски у Барбары?

Свой вопрос он адресовал Тому, но первой ответила на него Мэри.

— В моем, наверно, килограмм пятьдесят конфет, — призналась она. — Я и правда ела их довольно много, но… — даже в свете костра было видно, как она покраснела.

Авери перевел взгляд на Тома.

— Извини, старина. В моей маленькой коробочке нет ничего, что мы могли бы есть, пить или сосать. Все удобства, какие есть, — исключительно личного характера… Предполагая, конечно, что принципы невмешательства в личную жизнь, свойственные цивилизованному обществу, действуют и в нашей группе… Приятных сновидений, — и с этими словами Том скрылся в палатке.

Авери был заинтригован. В голосе Тома чувствовалось напряжение. А если добавить к этому странное замечание о «личной жизни», складывалось впечатление, что Том хочет что–то скрыть. Но в той ситуации, в которой они оказались, ничто не может оставаться тайным. Рано или поздно все всплывет наружу. Скоро, даже слишком скоро, они на собственной шкуре познают все сильные и слабые стороны друг друга, взаимные привязанности и недостатки, маленькие личные тайны… И это тоже будет нагота, просто в другом смысле…

Следующей сломалась Мэри. А вслед за ней отправилась спать и Барбара. Его спутники находились от него всего в нескольких ярдах, и однако, Авери почувствовал себя восхитительно, блаженно одиноким.

Он немного дрожал — от холода и удовольствия. Он подбросил дров в огонь и уселся поудобнее. Возможно, следует выйти из лагеря и посмотреть вокруг, не собирается ли кто–нибудь на них напасть. Но Авери тут же отказался от этой мысли. Ночь была такая темная, что в стороне от костра он ровным счетом ничего не увидит. А сам при этом станет прекрасным объектом для нападения. Нет уж, лучше сидеть и не рыпаться, положившись на изгородь и костер.

Погруженный в свои мысли и воспоминания, Авери просидел у костра, наверно, минут сорок пять, когда вдруг услышал шорох. Это Барбара, накинув на голое тело рубашку и натянув слаксы, вылезала из палатки.

— Не могу уснуть, — прошептала она. — Я пробовала и так, и этак ничего не помогает. Мэри–то уснула без проблем. Дрыхнет, словно дома.

— Может, ты выпила слишком много виски, — тоже шепотом предположил Авери.

— Или мало, — улыбнулась Барбара. — Ричард, мне чертовски одиноко. Сделай любезность, подержи меня за руку. Это все, что мне сейчас нужно.

Авери посмотрел на нее. Затем нежно обнял за плечи и притянул Барбару к себе. Со вздохом облегчения она прижалась к нему. Так они и сидели, обнявшись…

— Подумать только, — наконец прошептала Барбара, — что делает контакт с другим человеком… я имею в виду реальный, физический контакт. Десять минут назад я дрожала, словно туго натянутая струна, а теперь расслабилась…

— Но не слишком, я надеюсь.