Робот-Адепт

Юноша лежал смирно, ощущая, как меняется её плоть. Грудь утратила упругость, подобно остальным частям её тела. Агапа будто превратилась в большую подушку, тёплую и податливую. Чуть позже Бэйн сравнил бы её с наполненной горячей водой грелкой, а ещё несколько минут спустя — с растекающимся желе. Её тело обхватило его плотной плёнкой. Странный эффект возбудил его; и ласковая протоплазма окружила его взбудораженное естество. Она прижалась к нему, затем растеклась повсюду: между его руками, под спиной, между ногами. Она стала чем-то вроде специального костюма, прослойкой из тёплого воска между ним и окружающим миром. Бэйн слегка приподнял конечности, и она завершила контакт вплоть до кончиков его пальцев, сомкнувшись сама с собой.

С шеи до пят Бэйна словно закутали в одеяло, и это было самое уютное из всего, что он мог вспомнить. Его тело на Протоне состояло из металла и пластика; сейчас это не имело значения — юноша чувствовал себя Живым. Каждая его частичка, кроме лица, соприкасалась с Агапой, а затем она расползлась и по голове, оставив открытыми лишь глаза, рот и нос.

— В этом теле мне не нужно дышать, — напомнил ей Бэйн. — Охвати меня целиком.

Она послушно выполнила просьбу. Теперь он лежал в коконе из её субстанции и ощущал себя погружённым в тёплую воду, только лучше, поскольку она мягко пульсировала, имитируя биение его сердца. Бэйн позволил себе полностью раствориться в этом чудесном иномирном объятии, которое продолжалось, кажется, целую вечность. В действительности прошло не больше часа, но это был феноменальный час.

Во второй части гонок Жертвой стал Бэйн. Юноша понятия не имел, в какое животное его превратят; сюрприз ждал обоих игроков. Каким образом Труль и Оракул пришли к соглашению по этому поводу за спинами Бэйна с Машем, оставалось только гадать. Вероятно, они использовали кодовые выражения, имеющие смысл лишь для компьютеров и троллей.

Он переступил завесу и очутился на широкой равнине — каменистой на севере в результате соседства со столовой горой. Бэйн стал обезьяной. Он мгновенно ударился в бега, зная, что любое из обличий Маша способно уничтожить обезьяну.

И в самом деле, через пять секунд позади него появилась пантера. Бэйн нёсся вперёд по прямой, не давая большой кошке возможности срезать углы. Но не забывал и наблюдать краем глаза за камнями. Некоторые обладали острыми срезами, другие переходили в подобие неровного склона. Отсюда нельзя было увидеть точно, но Бэйн заподозрил наличие пещер. Если в следующий раз ему удастся добраться до одной из них…

Какой он облик примет? Какое существо слабее обезьяны, но сильнее пантеры? В данный момент ответ не шёл в голову, но юноша решил всё же попытать счастья в пещере, когда они окажутся здесь снова, и если его новый образ получит преимущество от пряток. Замедлять бег и приглядываться Бэйн не стал; не хотел давать оппоненту намёк на свою будущую стратегию. Но продолжал размышлять над вариантами. Направиться прямиком к скалам, обогнуть их и забраться в глубокую пещеру? Залеть на гору? Поднимаясь, он потеряет время, но если вход в пещеру где-то наверху, и снизу его заметить невозможно…

Достигнув берега широкой реки, он плюхнулся в воду. Течение помчало его к северу. Река извивалась вокруг склона горы и исчезала за ним. Бэйн решил, что переплыть её и тут же взмыть в воздух не представляет особого труда. Он всё ещё сохранял свою пятисекундную фору.

Он превратился в ската и припустил вниз по течению, чтобы исследовать интересовавшую его область. Бэйн надеялся, Хищник будет полагать, что Жертва выбрала более лёгкий путь — по прямой, и потеряет мгновение-другое.

Не повезло. В реку плюхнулся морж, который мгновенно сориентировался и устремился вниз. Бэйн утешил себя тем, что не потратил зря времени сам.

Он вильнул влево, срезая угол. Морж скопировал его движение. Затем скат прянул вправо — и ушёл на дно. План никудышный; морж в точности повторил его манёвр, снова срезав угол и выиграв немного времени.

Затем Бэйн увидел, что искал: завешенный водорослями вход в подводную пещеру на правом берегу. Она вполне могла оказаться тупиковой, но также могла и вести вглубь столовой горы — или хотя бы иметь выход где-нибудь среди разбросанных у её подножия скал.

Бэйн опять ринулся влево, будто бы желая вновь попытаться обмануть преследователя. Конечно же, это не сработало. На сей раз он продолжил плыть к левому берегу и, приблизившись к нему вплотную, выпрыгнул из воды и взмыл в небо.

Он обнаружил себя в теле четырёхкрылого насекомого — стрекозы — и моментально забил всеми четырьмя, направляясь к раскинувшемуся неподалёку цветочному лугу. Однако привлекали Бэйна не цветы; стрекозы были хищниками и питались другими насекомыми.

За ним, на расстоянии примерно в четыре секунды, из реки поднялась в воздух летучая мышь. С ней он не мог сражаться! Бэйн полетел по прямой, держа дистанцию, пока не пересёк линию горизонта, завершая первый круг.

На равнину он упал скунсом. Так вот кто одержал бы безоговорочную победу над пантерой! Но почему не над обезьяной?