Роботы апокалипсиса

«Гудини» прыгает из стороны в сторону, словно жеребец; его ноги покрыты культяпперами. На нем, сжав зубы, сидят Жаворонок и Джек и держатся что есть сил. Никто из культяпперов не падает: десятки вцепились в сетку на брюхе «паука», а другие упорно карабкаются по его бронированным бокам.

Жаворонок запутался в своей веревке, а Джек, согнувшись в три погибели, пытается ее развязать. Лонни и его телохранители ловко прыгают на «верзилах» вокруг бешено гарцующего монстра, но у них нет времени на то, чтобы как следует прицелиться.

— Прыгайте оба! — кричит Лонни.

Танк пролетает мимо нас, и я успеваю заметить, что предплечье Жаворонка под веревкой вывернуто под странным углом. Танк так сильно прыгает и шатается, что Джек не может освободить парня. А если машина хотя бы на секунду остановится, культяпперы залезут на самый верх. Жаворонок орет, ругается и даже плачет, но вытащить руку не может.

Но мы за него спокойны: все понимают, что Джек его не бросит. Слова «бросить» герои не знают.

Наблюдая за культяпперами, я вижу, что они сгрудились на «коленных суставах» танка. Почему роботы не взрываются? Эта мысль не дает мне покоя — и внезапно я нахожу ответ: тепло. Суставы разогрелись от прыжков. Эти гады взрываются, добравшись до чего-то горячего.

Они ищут температуру тела.

— Лонни! — Я машу руками, чтобы привлечь его внимание. Подъехав ко мне, старик заставляет «верзилу» согнуться и прикладывает к уху ладонь, одновременно вытирая лоб белым носовым платком, зажатым в другой руке.

— Им нужно тепло! — кричу я. — Мы должны развести огонь!

Лонни смотрит на меня. Лицо, изборожденное глубокими морщинами, водянистые голубые глаза. Положив дробовик на сгиб локтя, Уэйн залезает рукой в маленький кармашек джинсов. Раздается звяканье, и в мою ладонь падает древняя зажигалка «зиппо». На ней нарисован символ — двойное «Р» и слова «Король ковбоев».

— Пусть тебе поможет старый Рой Роджерс, — улыбается Лонни Уэйн, показывая редкие зубы.

— Сколько же этой штуке лет? — спрашиваю я, но напрасно: один щелчок колесиком, и из зажигалки вырывается высокий язычок пламени. Лонни уже развернул свою машину и теперь уводит мой отряд в сторону, одновременно уклоняясь от вышедшего из-под контроля танка.

— Сожги все! — кричит Лонни Уэйн. — У нас нет выбора!

Я бросаю зажигалку в траву, и через несколько секунд на поляне разгорается пламя. Отступая к противоположному краю поляны, мы смотрим на культяпперов, которые один за другим падают с танка-«паука» — и, по-дурацки карабкаясь друг через дружку, ковыляют по перепаханной земле к стене огня.

«Гудини» наконец перестает брыкаться. Стонут перегревшиеся моторы, и огромная машина опускается на землю. На фоне неба я вижу силуэт брата: Джек показывает мне большой палец. Пора уходить.

Слава тебе, Господи!

И вдруг словно ниоткуда появляется Черра с улыбкой до ушей и стискивает мое лицо в ладонях. Мы стукаемся шлемами. Ее лицо покрыто грязью, кровью и потом, но ничего более красивого я в жизни не видел.

— Молодчина, Умник, — говорит она, и ее дыхание щекочет мои губы.

И почему-то мое сердце начинает биться еще быстрее.

Через мгновение улыбающаяся Черра исчезает в высокой траве. Мы идем обратно в Серую Лошадь.

Неделю спустя, откликнувшись на призыв Пола Блантона, Армия Серой Лошади отправилась в поход на Аляску. Такое бесстрашие скорее всего вызвано тем, что солдаты так и не поняли, какая опасность грозила им в том бою на Великих равнинах. По нашим данным, весь бой снимали на пленку два отряда боевых роботов-гуманоидов, которые находились в двух милях от Серой Лошади. Почему эти машины проигнорировали приказы Архоса и не вступили в бой, до сих пор остается загадкой.

Кормак Уоллес, ВИ: АСЛ, 217

4

Пробуждение

«Великий демон не будет знать покоя, пока не уничтожит меня».

Такэо Номура

Новая война + 1 год и 4 месяца

За год после часа ноль Такэо Номура — невероятно талантливый инженер, обладавший довольно странными представлениями об отношениях между людьми и роботами, — один, без посторонней помощи, построил в центре Токио «Замок Адати», безопасную зону. Именно там нашли прибежище тысячи людей, именно там он внес последний, важный вклад в ход Новой войны.

Кормак Уоллес, ВИ: АСЛ, 217

Моя королева открывает глаза.

—  Аната, — говорит она, лежа на спине и глядя мне в глаза. — Ты.

— Ты, — шепчу я.

Я столько раз воображал себе эту минуту — шагая по темному цеху, отбивая бесчисленные вражеские атаки на мой замок. Мне не давала покоя мысль — буду ли я бояться ее после того, что произошло? Но сейчас в моем голосе нет ни нотки сомнения. Я не боюсь. Я улыбаюсь все шире, увидев, что моя радость передается ей.

Ее лицо так надолго застыло. Ее голос так надолго умолк.

Слеза щекочет мне щеку и падает. Почувствовав это, Микико вытирает ее, не отводя от меня взгляда. Я снова замечаю, что линза ее левого глаза покрыта паутиной трещинок, а правую часть головы обезобразил кусок расплавленной кожи. Поделать с этим я ничего не могу — по крайней мере до тех пор, пока не найду подходящие материалы.

— Я скучал по тебе.