Роботы-мстители

— Кибер-шеф, — с наслаждением произнес Гаст улыбающимся ртом. — Ки-бер-шеф. Владыка и покровитель киборгов, особенно некоторых.

— Негодяи, — устало промолвил Хиллари. — Что мне с вами делать?..

— Любить, — Гаст протянул ему полоску бумаги. — Нас есть за что любить, Хил. Это номер трэка Дорана. Нет, не официальный контактный трэк, а засекреченный, для самых личных контактов. Ни в одном телефонном справочнике его нет, только в блокнотах его друзей. Хочешь поговорить с ним? Пониже — код, который надо набрать, чтоб тебя не выследили. Я все уже приготовил…

Хиллари повертел бумажку в пальцах. Ах, Гаст…

— Ты смог мне угодить.

— Стараюсь, вон из кожи лезу.

— А как дела со «Взрывом»?

— Завтра! — Гаст вскинул руки, защищаясь. — Это у меня отложено на ночь, есть кой-какие мыслишки. Если мне понравится — завтра к обеду я дам эту программу…

— Чаку, — твердо велел Хиллари. — С пояснениями. И ты услышишь от него «спасибо». Без какой-либо моей подначки, обещаю.

— Сводничество — это дар Божий или можно научиться? — кисло спросил Гаст.

— Это составная часть харизмы, — пояснил Хиллари. — Кстати, что ты тут… мннн… пел? Хлип, если не ошибаюсь.

— Он, родной. «Раздача по мордасам», диск третий, — Гаст стал само благоговение. — Мне сказали, что Малютка Кирс идентифицировала Фанка из театра как Файри, первого танцовщика Хлипа! Ты представляешь, что это значит?!!

— Только то, что последние месяцы жизни Хлипа осядут в нашей информотеке, и мы с резьбы сорвемся, соображая, как бы эту ничью собственность пустить в продажу в обход баканарской секретности, — вздохнул Хиллари. — Для начала утешимся тем, что мы ПЕРВЫМИ увидим эти эксклюзивные кадры… если поймаем Фанка.

— Нет, не это, — помотал вихрами Гаст. — Если… если Фанк, то есть Файри, был в студии Хлипа последние полгода — значит, он держит в памяти роковой диск Хлипа. Тот, тринадцатый, объявленный, но так и не вышедший — «На берегу тумана». Хлип в аффекте стер все студийные записи — но не мозг Файри! Он же не был кибер-техником, он наверняка не сообразил! Иначе бы Фанк давно оказался на перезаписи и не был тем, кто он есть сейчас. Все ведь и думали, что кто-то выкрал Файри и Санни, чтоб списать с них «На берегу…», но если б так — вор давно бы продал запись! Это ведь сумасшедшие деньги… А они, оказывается, бродят по Городу без поводка!

Хиллари с горькой досадой подумал: «Зря я вышел из фэн-клуба „Хлип-Гриннин“ и забыл все в суматохе работы. Похоже, я лишил себя этой минуты восторга… и всех лет упования, которые верные хлиперы ждали обретения тайного Тринадцатого Диска, на котором — откровения и озарения кумира, на краю жизни заглянувшего в Смерть. Как далеко все это от меня ушло…»

* * *

Доран устал. В уик-энды он всегда уставал больше, чем в будние дни, — работать приходилось интенсивно, с полной выкладкой — ведь известно, что выходной большинство централов проводит в телевизионной, а даже если и выходят в гостиную или на кухню, то и там у них стоит по телевизору, а некоторые, не в состоянии расстаться с говорящим экраном, берут его с собой в туалет и в ванную, благо есть миниатюрные модели на присосках. Да и зачем куда-то ехать, что-то смотреть — неизвестно еще, увидишь или нет, а вот ноги оттопчут наверняка, — когда есть ребята, вся профессия которых заключается в том, чтобы красочно, занимательно, интересно отснять любое событие и доставить его на дом, прямо в постель. «Смотрят, не наглядятся очи; слушают, не наслышатся уши»… Любопытство — неистребимый инстинкт человека — превратило потребность в новой информации в огромный рынок, где новости покупают и продают, где их жарят, парят, приготовляют особым образом, препарируют и анатомируют. Кто окунулся в мир телевидения, тот либо вылетел, не выдержав бешеного темпа и чудовищной конкуренции, либо стал прожженным циником, который любую страсть, любое горе расценивает только с точки зрения «смотрится — не смотрится» и «продается — не продается». Именно таким и был Доран, но даже он истощался.

Он работал вживую, открыв новую область в тележурналистике; он показывал и анализировал не то, что случилось вчера и позавчера, а то, что происходит непосредственно в данный момент, сейчас. Он вел одновременно двадцать дел, вламываясь со своей бригадой в любую дверь; у него было три бригады — но он был один. Работоспособность у него была фантастическая, но сегодня он выработал весь ресурс и выдохся. Этот уик-энд дался ему особенно тяжело. Вечерний выпуск Доран вел уже на автоматизме, говорил одно, а думал другое. Думал он об отдыхе — как он прилетит домой, поваляется в горячей ванне и… только не телевизор! В доме у Дорана во всех восьми комнатах не было ни одного телевизора. Вторую квартиру Доран купил рядом с телецентром, чтоб не тратить лишнего времени на перелет.