Роботы утренней зари

Амадейро уже давно не думал о человекоподобных роботах. Это была болезненная мысль, и он с некоторым трудом заставил свой мозг не затрагивать эту тему. И вот теперь Мандамус неожиданно расшевелил ее. Гуманоидный робот был крупным козырем Фастольфа в те далекие дни, когда Амадейро был в миллиметре от того, чтобы перехватить игру, козыри и все остальное. Фастольф спроектировал и построил двух гуманоидных роботов, один из которых существует и поныне — и никто больше не мог этого сделать, даже целый Институт Роботехники. В своем великом провале Амадейро сумел спасти эту козырную карту. Фастольф был вынужден опубликовать проект гуманоидного робота. Это означало, что этих роботов можно было создать, и они были созданы, но оказались нежелательными. Аврорцы не приняли их в свое общество. Амадейро скривил рот от неприятного воспоминания. Каким-то образом стало известно, что солярианка пользовалась одним из гуманоидных роботов Фастольфа, Джандером, в сексуальных целях. В теории аврорцы не возражали против такой ситуации, но на практике ни мужчины, ни женщины Авроры не были в восторге от мысли, что их заменят роботы-мужчины и роботы-женщины.

Институт изо всех сил доказывал, что гуманоидные роботы предназначаются не для самой Авроры, а для того, чтобы служить первой волной пионеров, которая засеет и обустроит новые, пригодные для жизни планеты, а в дальнейшем, когда эти планеты станут комфортабельными, их заселят аврорцы. Это также было отвергнуто. Кто-то назвал гуманоидных роботов «раскалывающим клином», выражение распространилось, и Институт вынужден был отступить. Амадейро упорно настаивал на сохранении в «нафталине» уже созданных роботов для возможного употребления в будущем — употребления, которое так и не материализовалось. Почему так возражали против человекоподобных роботов? Амадейро чувствовал слабый возврат раздражения, которое отравляло ему жизнь много десятилетий назад. Сам Фастольф, пусть неохотно, но согласился поддержать проект и, надо отдать ему должное, действительно поддерживал его, хотя и не с тем красноречием, с каким он выступал в тех делах, к которым лежало его сердце. Но и это не помогло. И все-таки, если у Мандамуса есть реальный проект, могущий сработать и требующий роботов… У Амадейро не было больших оснований для мистических криков «так даже лучше, и так будет», однако он с трудом удержался от таких мыслей, пока лифт опускал его на нижний подземный уровень — единственное место на Авроре, которое чуточку напоминало пресловутые «Стальные пещеры» Земли. Мандамус по знаку Амадейро вышел из лифта и очутился в тускло освещенном коридоре. Там было прохладно и дул мягкий вентилирующий ветер. Мандамус слегка вздрогнул.

— Сюда мало кто ходит, — заметил Амадейро.

— Мы глубоко под землей? — спросил Мандамус.

— Около пятнадцати метров. Здесь много уровней. На этом складированы гуманоидные роботы.

Амадейро остановился, как бы задумавшись, но затем твердо свернул влево.

— Сюда.

— Никаких указующих знаков?

— Я же сказал, сюда мало кто ходит, а те, кто ходит, знают, где им найти то, что им нужно.

Оки подошли к массивной двери. С каждой стороны ее стояло по роботу. Обычные роботы, не человекоподобные. Мандамус критически оглядел их:

— Простая модель.

— Очень простая. Не думаете же вы, что мы поставим что-то изысканное для охраны двери.

Он возвысил голос и бесстрастно произнес:

— Я Келдин Амадейро, Глава.

Глаза обоих роботов вспыхнули. Роботы отошли от двери, и бесшумно ушла вверх. Амадейро, проходя с Мандамусом мимо роботов, спокойно сказал:

— Оставьте дверь открытой и дайте освещение.

— Не думаю, чтобы любой мог сюда войти, — сказал Мандамус.

— Конечно, нет. Эти роботы знают мою внешность и голос, и требуют и того, и другого, прежде чем откроют дверь.

Затем он добавил как бы про себя:

— На Внешних Мирах не нужно никаких замков и ключей. Роботы всегда верно охраняют нас.

— Я иногда думаю, — задумчиво сказал Мандамус, — что если бы аврорец позаимствовал один из бластеров, какие поселенцы вечно таскают с собой, то здесь для него не было бы запертых дверей. Уничтожь роботов и иди куда хочешь, делай, что хочешь.

Амадейро метнул на него злобный взгляд:

— Какому космониту придет в голову пользоваться таким оружием на Внешних Мирах? Мы живем без оружия и без насилия. Разве вы не понимаете, что именно поэтому я посвятил свою жизнь уничтожению Земли и его отравленного племени? Да, конечно, у нас было когда-то насилие, но это было очень давно, когда Внешние Миры только начали создаваться, и мы еще не избавились от земного яда, который привезли с собой, и еще не научились ценить безопасность, даваемую роботами. Разве мир и безопасность не дороже всего? Планеты без насилия! Планеты, управляемые разумом! Разве правильно, что мы уступаем новые миры короткоживущим варварам, которые, как вы говорите, всюду таскают с собой оружие?

— Однако, — пробормотал Мандамус, — вы готовы на насилие, чтобы уничтожить Землю.

— Это насилие кратковременное и целенаправленное, это цена, которую мы заплатим зато, чтобы покончить с насилием навеки.