Род

Она положила рог по правую руку от Уннтора, рядом с Сигмаром. Ее отец бросил на нее короткий взгляд и почти неуловимо кивнул – спасибо тебе – и немедленно вернулся к роли, которая была ему так привычна: сидеть в большом кресле, внимательно выслушивать людей и негромко раздавать советы. В этих местах королей не водилось, но случайному страннику, забреди он в дом сегодня вечером, было бы этого не понять.

У сидевшего рядом Сигмара не сходила с лица улыбка. На первый взгляд он казался счастливым соратником вождя, но Хельга знала, что это не так: в глазах его улыбки не было.

«Значит, игра еще идет – и, думаю, правила пишутся, нарушаются и переписываются по ходу дела».

Она почувствовала, как сзади прошла Хильдигуннюр, и чем ближе она подходила к мужу, тем тише становились мужчины.

– В этом доме вы возденете кружки к трону Всеотца, – провозгласила она.

– В этом доме мы возденем кружки, – ответили мужчины, все как один. От тембра их голосов по спине сидевшей в тени Хельги побежали мурашки, ощущение было не совсем неприятным.

Дойдя до конца стола, Хильдигуннюр тщательно отмерила пива в рог Уннтора. Он подождал, затем сделал жест в сторону гостей, и Агла, Йорунн и Руна, слаженно двигаясь, вышли вперед с ковшами в руках и принялись точными, аккуратными движениями наполнять кружки. Когда последний сосуд был полон, они отошли назад.

Уннтор поднял рог, и спустя мгновение мужчины ответили тем же.

– Пейте разумно, пейте медленно, – провозгласил Уннтор, – ведь сегодня мы говорим с богами.

Следом за ним мужчины отпили ароматного пива. По тому, как они щурились или поводили плечами, Хельга поняла, что варево ее матери согревает их изнутри.

– Что ж, Сигмар. Расскажи нам о Фрейре, ведь мы хотим богатого урожая.

– Как луна восходит над восточным морем…

Он легко вошел в скальдический ритм, рассказывая старую историю о боге плодородия, хромом крестьянине и его пышногрудой дочери. Мужчины сидели и вежливо слушали, иногда поглядывая на вождя во главе стола. На женщин никто не смотрел.

Но Хельга заметила, как одна из них – Руна – тихо выскользнула через заднюю дверь. Следом вышла Агла, потом Тири и Хильдигуннюр. Когда дом покинула и Гита, Хельга заторопилась следом.

Снаружи освещали небо последние лучи солнца. Перед закатом свет особенный, подумалось Хельге. Это последняя на долгое время возможность ясно разглядеть что-либо. От холодка в тени дома у нее встали дыбом волосы на затылке, но она не обратила на это внимания и пошла следом за женщинами, которые тесной толпой направились к большому камню.

Они не стали ее дожидаться, и, когда она подошла, разговор уже начался.

– …но решение должно быть принято, – закончила Хильдигуннюр. Остальные женщины сдвинулись ближе к ней и смотрели на Тири, стоявшую перед ними, как могла бы, в понимании Хельги, стоять нищенка перед придворными королевы.

Воцарилось молчание.

Хильдигуннюр сказала:

– Ты ведь это понимаешь?

Чтобы не выглядеть здесь чужой, Хельга протиснулась в круг, примкнув к остальным, но не приближаясь к Агле и своей матери.

Тири посмотрела на Хильдигуннюр.

– Конечно, понимаю.

– И?

Тири и старая женщина схлестнулись взглядами.

– Твой сын был убит под твоей крышей.

Настал черед Хильдигуннюр проглатывать тишину.

Лицо Тири, казалось, было высечено из цельного утеса.

– А теперь… – мгновение повисло в воздухе между ними, – теперь ты ждешь, чтобы я…

Здесь, в меркнущих лучах, было теплее, но волосы у Хельги все равно стояли дыбом. Никто не осмеливался вздохнуть.

– Четыре, – наконец твердо сказала Тири.

Хильдигуннюр резко выдохнула. Возможно, это даже был придушенный смех.

– За каждого.

Краем глаза Хельга заметила, как поднялись брови ее матери:

– Четыре? Ты, должно быть…

– Мы обе знаем, что мальчик не мог этого сделать, – сказала Тири. – Ты знаешь, потому что ты умна, а я – потому что я его мать. Но если ты хочешь, чтобы я отдала единственного сына, потеряв единственную любовь, то с радостью отдашь мне за каждого цену четверых мужчин.

– Двоих. – В голосе Хильдигуннюр было столько же тепла, сколько в бьющихся друг о друга камнях.

Тири улыбнулась:

– Смешно, – сказала она. – Я думала, честь семьи с Речного хутора стоит дороже. Как думаешь, во что превратится ваша торговля, когда всплывет эта история?

– Какая еще история? – рявкнула Хильдигуннюр.

– Я еще не решила, – мило сказала Тири. – Если вы говорите, что боги хотят забрать жизнь моего мальчика, так тому и быть. Но я придумаю что-нибудь восхитительное, что-то такое, о чем торговки будут болтать везде, куда бы их не занесло. А когда это случится?.. – Тири посмотрела в глаза Хильдигуннюр, и Хельга вдруг прекрасно поняла, как эта женщина могла выстоять против своего мужа-великана. – Они будут просить вдвое за твои покупки и давать полцены за то, что ты продаешь. Люди станут шептаться у тебя за спиной и перестанут приходить за советом, и имя твоего мужа смешают с грязью. И это, по-твоему, стоит мешка золота?

«Две кошки, одна против другой. Вот-вот покажутся когти».

Глаза Хильдигуннюр сузились. Она сделала глубокий вдох, потом еще один.

– Четыре за Бьёрна. Две за Вёлунда.