Роддом, или Неотложное состояние. Кадры 48–61

— А вам, боюсь, придётся приступить не через неделю, как планировалось. А завтра. Совместно с Ельским нужно будет осмотреть пятерых детей, выработать тактику лечения, прогноз… Ваш предшественник опрометчиво увлёкся новомодными веяниями и, не поставив в известность Сергея Станиславовича, сделал пять «естественных кесаревых».

У Ерлана Данияровича заходили желваки и взгляд запылал дьявольским огнём. Но он лишь сдержанно сказал:

— Осмотрим. Выработаем.

А Родину вдруг стало хорошо и легко.

— Тань. Мы в пятницу… Завтра уже, да. … Собираемся посидеть в нашем ресторане. Ты приходи, а? И вы, Ерлан Байжанович, приходите.

Новый, ещё не вступивший в должность заведующий, вежливо отказался. Мол, сперва надо толком в должность вступить. А потом уж по ресторанам. Может, неудобно было человеку перед главврачом. Родин, тоже ещё. Нашёл место, где в кабак звать. Да и Татьяна Георгиевна смутилась. Что-то пробормотала невнятное. В любом случае — Родину стало хорошо и легко. В конце концов, ляпнуть глупость и бестактность в кабинете пусть и главного врача — это не холера, не родовая травма, и не обезглавленное отделение.

И он с удовольствием выпил кофе.

* * *

В пятницу сидели в «нашем» ресторане[24]. Сиротливо как-то сидели. Был Ельский. Сам. Хмурый. Поглядывал на часы. Разумеется, был Святогорский. Бессменный председатель кабацких собраний. Была Тыдыбыр, рядом с которой сидел счастливый патанатом Василий Александрович Майков. (О, нет-нет! Ничего такого! Анастасия Евгеньевна позволила всего лишь несколько раз сводить себя в ресторан. И ещё несколько раз — в театр. И ещё они прогуливались по бульварам. Он задаривал Настеньку цветами, и это ей льстило. Как и внимание такого взрослого мужчины, но… Она не знала.) Был всё ещё хромающий, но уже куда как бодрый заведующий урологией. В компанию отлично влились старший сын Панина, женившийся на своей медсестре. Были Родин с Поцелуевой. И операционная Любовь. Было вроде и шумно, и весело… Но как-то сиротливо без Марго. И без Мальцевой. И без Панина. И даже без давно уже не интерна Денисова, которого все по привычке именовали интерном.

И даже Святогорский вещал как-то без былого огонька.

— Да! — Подыгрывая на стариковский лад, вздыхал он. — Утратили молодые чуйку! Не знают, не читают! Не думают!

— Зря вы так, Аркадий Петрович! — Надувалась Настенька Разова. — Всё совсем не так плохо…

— Не так плохо — это как? Как могло бы быть? — Тут же перехватывал Святогорский. — Вот скажи, ты в детстве крестиком вышивала?

— Зачем это?

— Затем! Затем, что Александр Юрьевич Ратнер, заслуженный деятель науки Российской Федерации и Республики Татарстан, профессор, детский невролог и просто умнейший человек и всё такое, уже давным-давно сказал, что большинство интранатальных травм происходит из-за так называемых деревянных рук акушера. И, увы, таковыми и являющихся. А откуда берутся деревянные руки?! А оттуда! Из детства. Из детства, в котором уже ты не вышивала крестиком, не лепила из пластилина, не играла на пианино…

— Я играла на пианино! Играла! — Возмутилась Настенька.

— Ой! И сколько ты на нём играла?

— Три года. Потом мне поменяли учительницу и я…

— Понятно, понятно! — Святогорский почему-то вместо обыкновенного своего лихого благодушия впал в раздражение. — Тыдыбыр по айфону пальцами свои извилины разглаживала куда как дольше!

Оксана Анатольевна незаметно под столом стукнула анестезиолога по ноге.

— Да. Ладно-с… Давайте выпьем за то!.. За чтобы такое выпить?

— За то, чтобы руки акушера не были деревянными! — Подхватил Родин, разливая водку по стопкам.

— Ни акушера, ни неонатолога! Ни медсестры. Ни массажистки. Ни домохозяйки! Чтобы ничьи руки не были деревянными. Хочешь сделать подарок своему ребёнку? — подари ему шесть кубов щебня. Заказал — привезли — высыпали! Пусть играется. Развивает тактильную чувствительность.

— И всё-таки, чтобы не были деревянными именно руки акушера-гинеколога. Он видит руками. Жизнь и здоровье матери и дитя — они на кончиках пальцев акушеров! Чтобы мы помнили старые добрые методики. Помнили — и учились. Чтобы извлекали дитя из матки ка-ак? — Начмед вопросительно посмотрел на ординатора обсервации Анастасию Евгеньевну Разову.

Настя почему-то поднялась, подняв стопку как для торжественного тоста:

— Бережно выводили головку рукой, затем нежно подтягивая ребёнка за подмышки!

— Именно! — Подтвердил Ельский. Почему-то тоже вставая.

Встали Родин и Святогорский. За ними встали все присутствующие.

— За умелые человеческие руки! — Подытожил Святогорский.

Все чокнулись и опрокинули.

— И ещё! Ещё! — Снова вскочила Оксана Анатольевна. — Вдогонку. За то, чтобы мозги не были куриными! Потому что мне ужасно, ужасно, ужасно стыдно за то, что я приняла индуцированную истерию за… вспышку холеры. Чтоб её!

Срочно налили вдогонку. Вечеринка начала оживляться. И не потому что выпили. На этих сборищах было принято не столько пить, сколько беседовать.[25] Делиться своими историями, страхами, ожиданиями. Работать над ошибками. Своего рода клинические разборы с научными экскурсами, без протокола.