Роддом, или Поздняя беременность. Кадры 27-37

– Это она, Аркадий Петрович. И не будь я связан по рукам и ногам всяческими клятвами, приказами и прочей моралью и этикой, я бы вкатал этому несчастному существу фатальную дозу морфина, – говорил Ельский, ловко орудуя зондами и мешком Амбу. – Всё, заинтубировал. Я – ас!

– Сам себя не похвалишь, весь день как… Но ты реально ас! – уважительно констатировал Святогорский, подошедший поближе и наблюдавший за работой Ельского. Вова, если меня когда-нибудь будут оперировать, я свою носоглотку только тебе доверю. Если ты с этим справился, то ты и чёрта лысого заинтубируешь.

– Я бы вкатал, и… Но эвтаназия у нас разрешена только для кошечек и собачек, а это существо человек – и я обязан его реанимировать. И в лучшем случае, он поживёт несколько суток…

– А в худшем? – спросила операционная медсестра, молча передавая инструменты занимающимся раной акушерам-гинекологам.

– А в худшем он проживёт достаточно долго, доставляя немыслимые страдания своим родителям и невообразимые – себе. Настолько невообразимые, что к их описанию я толковый чёткий эпитет подобрать не могу. Но будем надеяться, что до худшего не дойдёт. Забираю в реанимацию, – подняв голову, отрапортовал он Мальцевой. – ИВЛ, антибиотики, всё, что маст хэв… И отличная статья получится. С красочными иллюстрациями. Раритетными практически. Настолько выраженного ихтиоза арлекина… Ладно, это лирика. Задавлю в себе пока учёного. Хотя мой внутренний врач и гуманист голосует за фатальную дозу морфина. И за то, чтобы мы все тут вместе сделали вид, что он родился мёртвым. Пожалейте родителей, бумага истории всё стерпит. – Ельский сделал вид, что тянется к чемоданчику анестезистки, та хлопнула его по руке.

– Какой ты игривый сегодня! – удивился Святогорский.

– Да… Не завидую я этим маме и папе. Увидеть, что ты сотворил такое… – анестезистка покачала головой. – И вам, Татьяна Георгиевна, не завидую. Вам же им это…

– Перитонизация! – чуть нарочитее обыкновенного сказал Денисов.

– Ой, да, извините! – опомнилась операционная медсестра.

– В 2005 году британское телевидение показывало сериал «Real Families». Редакторы рыскали по стране в поисках настоящих, реальных семей с необыкновенными историями… Так вот, в одной из серий были показаны две пары родных сестёр. Люси и Хана Бетс. И Дана и Лара Боуэн. На выполнение самых обыкновенных, рутинных, минутных для нас всех, дамы и господа, процедур у несчастных девочек уходили часы. Целыми днями они вынуждены были сидеть в ванной, удаляя роговые чешуйки и литрами нанося увлажняющий крем. Разумеется, эти меры практически не помогали. Скорость регенерации этого покрова – колоссальная. И добрые телевизионщики не показали в фильме другие подробности, не для красного словца будь сказано, леденящие душу. Мы промолчим о хронической боли, о состоянии трещин и борозд, о том, что у человека называется слизистыми, о путях введения пищи, о том, что малейшая инфекция способна вызвать септическое состояние… «Эта болезнь несовместима с жизнью! – сказал педиатр девочек, профессор Джон Харпер, – лучше бы они…» – он наверняка договорил, что лучше, но цензура британского телевидения сочла, что и без того показала и рассказала достаточно. А у британок, между тем, была куда более лёгкая форма, чем у нашего малыша.

– Тут же вроде девочка… – с некоторым сомнением сказал Мальцева.

– Девочка, – подтвердил Ельский. – Организм которой не может контролировать водный баланс в тканях, не способен удерживать температуру тела, ей грозят обезвоживание, переохлаждение и инфекции…

– Вова, блин! Вова, иди работать! – вдруг вызверилась Татьяна Георгиевна на неонатолога. – Что ты тут под руки лекции читаешь!

– Я думал, тебе интересно, – усмехнулся тот.

– Вот клинразбор подготовишь и всем расскажешь.

– Ладно, – Ельский действительно сегодня был на удивление не высокомерен и общителен. Было совершенно не ясно, отчего бы это вдруг, а главное – к чему! – В любом случае, скажи мамаше или папаше, чтобы исследовали детально четвёртую пару хромосом…

– К тебе приведу, ты и расскажешь! Всё, вали. Не стой над душой с этой своей… переноской!

– Ладно…

И Владимир Сергеевич вышел из операционной с мобильным реанимационным кувезом в руках. Суперсовременным, новомодным. Таких не было ни у кого. Экспериментальный модуль, несколько образцов которого ему предоставила американская компания, занимающаяся разработкой медицинского оборудования. Как они с Паниным их «узаконивали» в клинике – то отдельная история.

– А ещё и вытянет….М-да… – невесело подытожил Святогорский.

– Ну что?!

К Мальцевой подскочил обеспокоенный мини-олигарх. Всю операцию он прокурил, сидя в своём Гелендвагене. А ведь взрослый мужик! Умный. Раз деньги зарабатывает нехилые… Должен понимать, что ребёнка не надо ждать всю операцию! И за ребёнка отвечает другой врач. Не акушер-гинеколог, а неонатолог!

– С вашей женой всё в порядке. Операция прошла самым обыкновенным образом. Вы можете пойти к ней.

– Что с ребёнком?

– Вызовите неонатолога. Он вам всё расскажет. Я – акушер-гинеколог.