Роддом. Сериал. Кадры 14–26

– Есть такие шизофреники, Маргоша, что долго рядом будешь жить и ничего не приметишь. Пока он в тазик с цементом руки не окунёт с целью остановить кровотечение из порезанного пальца. Или гнездо себе вить из люстр не начнёт. И это всё ещё очень лёгкие случаи. Так что я не догадалась. Я поначалу предположила. Самое ужасное в случае этой Карины то, что шизофрения, начавшаяся во время беременности, отличается неблагоприятным течением и ведёт к тяжёлым изменениям личности и это никак не связано с соматическими изменениями, протекающими в этом периоде в организме. А всё с той же молекулой ДНК. Чаще всего, несмотря на наличие реактивно-ситуационных компонентов, имеются определённые диагностические трудности. Но тут баба сама говорит своему мужику о таких выраженных тех самых реактивно-ситуационных компонентах, что любой профессор, читающий курс психиатрии, от зависти удавился бы от показательности. А мужик бездействует. Это тебе уже не завуалированная инициальная симптоматика. Это уже манифест. Так что особо «догадываться» мне не пришлось. Надо было просто дать ей понять, что мы верим. Что я и сделала. Уж слишком как-то не по-бабски она себя вела. Не так, как обычные беременные, с жалобами на остывших супругов. Я ж тоже не первый раз песни об охладевших и ушедших в себя мужьях слушаю. Из этой явно сквозила некая навязчивость. Ей не нужны были твои обыкновенные ремарки про «всё пройдёт». Не нужна была поддержка и прочие: «родите-похудеете-вернёте форму». Ей нужно было поделиться тайной. И о родильном доме, куда её госпитализировали, она не рассказывала положенных сопутствующих «ужасов» типа холодного душа тонкой струйкой, плохих интерьеров, невкусном полднике и неотзывчивом персонале. Никаких деталей про почему, что да как. И не волновалась за малыша. Действительно, чего ей о нём волноваться? Она же знает, что с ним всё в порядке. Конечно, в порядке, раз он туда-сюда через это самое место как здрасьте! – Мальцева, не удержавшись, хихикнула.

– Так что мне её теперь, отшить от греха подальше?

– Отшивать никого не надо. Посмотрим, что психиатр скажет. В любом случае даже моих скудных знаний хватает, чтобы понять, что течение болезни у Карины будет неблагоприятное. Судя по немногим имеющимся на эту тему в литературе сведениям, отчётливая экзацербация[33] процесса наступает на втором-третьем месяце после родов. Так что примем девицу. Рожать-то ей всё равно придётся. В смысле, окончательно! – хохотнула Татьяна Георгиевна.

Марго в ответ прыснула, и они минут на пять зашлись хохотом. Вот, тоже ещё, повод!

– У человека тяжёлое психическое заболева-а-ание, а ты – ржё-о-о-ошь! – никак не могла остановиться Татьяна Георгиевна.

– Так ты первая начала, а я, как обычно, винова-а-а-та! – гоготала в ответ Маргарита Андреевна.

– Господи, увидел бы нас кто! – наконец справилась с собой Марго.

– Ага. Или услышал, – добавила пришедшая в себя Мальцева.

– Никто бы не сказал, мол, доброе дело сделали, сказали бы, смеются над несчастной!

– А мы бы ответили, что мы не над несчастной смеёмся, а просто нам никто таблеток успокоительных не выписывает!

– Танька, не начинай!

Подруг накрыло ещё одним приступом хохота.

– Хорош! – рявкнула Мальцева. – Кстати, о добрых делах: накручу Сёме хвост, пусть на ту ЖК, где эта Карина наблюдалась, и на тот родильный дом, где она лежала, докладную в горздрав накатает. Когда я её сюда рожать уложу, разумеется. Не, ну вегето-сосудистую дистонию, которая никому не упала, они в карту в факторы риска ей записали. А шизофрению пропустили. Очевидную цветущую махровую шизофрению!

– Так что, говорят патологией теперь Родин рулит? – вдруг сменила тему Марго. – Он как? Девки говорят разведён.

– Рулит. Он – отличный мужик. И, Марго, я тебя прошу! Только не надо меня сватать, ладно? У меня другие вкусы. Подозреваю, что Засоскина вцепится в него мёртвой хваткой и сделает его «мудаком» намбер файв. Кроме того, что Родин отличный мужик – он ещё и хороший врач. Даже отменный. Это для меня куда важнее его матримониального статуса. Во всяком случае, когда он будет ответственным, я буду теперь совершенно спокойно уходить домой спать. Ну или не домой. Но спать. Или не домой и не спать, но уходить буду! Вот завтра он на сутки выйдет – я с утра отсюда и слиняю. Мне надо домой, привести себя в порядок, переодеться. Я с Волковым в Большой театр иду.

Марго сделала большие же глаза:

– В Большой такой театр с большим таким Волковым Иваном Спиридоновичем, вдовцом, папенькой сынишки-зайчика, что у нас в подвале плодик от позднего аборта в пиджачок заворачивал? С Волковым, владельцем ООО «Мандала», ла-ла-ла?![34]