Родимая сторонка

Жених нахохлился, неприязненно и обеспокоенно глядя на Додонова из-под сдвинутых бровей.

— Просто решил в городе жить…

— А квартира там есть?

— Перебьемся как-нибудь годик на чужой, потом дадут… Сейчас жилья много строят.

— И все-таки, — спросил Додонов уже с досадой, — почему же вы из колхоза уезжаете?

Передернув плечом. Юра вызывающе сказал:

— А что мне тут делать? Я хочу на механика учиться. Нынче вот в техникум вечерний поступаю…

Додонов помолчал озадаченно.

— Ну, а Нина что делать в городе будет?

— Тоже работать. И учиться. Десятый класс окончит, а потом поглядим.

— Учиться и здесь ей можно! — не отступался Додонов.

— Где же это можно-то?! — обозлился вдруг Юра — Ни выходных, ни подмены. Три раза начинала она в вечерней школе десятый класс, и пришлось в конце концов бросить…

— Ну, это мы организуем! — уверил Додонов.

— Раньше думать надо было, — отвернулся Юра и заключил решительно:

— Вообще, товарищ секретарь, хочется пожить культурно. А здесь что? В кино и то не вдруг попадешь: клуб-то из сарая, а в нем 60 мест на две деревни. Я уж не говорю о всем другом прочем…

Он хотел добавить еще что-то, раздумал, отмахнулся и замолчал.

— Так, так… — обидчиво покачивал головой Додонов. — Вот вы уедете, другой уедет, третий… А кто же здесь за вас клубы да столовые, пекарни да прачечные строить будет? Да и нельзя все это сразу поднять. Придется подождать с культурой. Надо вон скот определить сначала на место, зернотоки, сушилку строить. Верно, Роман Иванович?

— Мне ждать некогда, — взялся Юра за руль, — я жить хочу, мне образование и профессию добрую получить надо, пока годы не ушли… А насчет колхоза — может, у меня тоже сердце обрывается из-за того, что уезжаю.

И с сердитой торопливостью принялся давить ногой на педаль. Но сколько ни лягался, мотор молчал.

Сама не своя от волнения, страха и счастья, невеста сидела в люльке, как мраморная.

— Ведь надо же так случиться?! — виновато стал оправдываться перед ней будущий супруг, заглядывая в бак. — Горючее кончилось. Забыл с вечера проверить…

— Ну вот, — по-мальчишески возликовал Додонов и сел на бревно закуривать. — Никуда вы теперь не уедете. Придется обоим в колхозе жить…

Смущенный общим смехом, жених растерянно оглядывался, потряхивая черной челкой. Потом решительно пошел к райкомовекой машине.

— Браток, дай литра два горючего, — в отчаянии попросил он шофера, — мне только до МТС дотянуть, а там…

— Не давай! — закричал Додонов с места страшным голосом.

Все захохотали.

— Ну как тут не дать, Аркадий Филиппович, — вылез из машины шофер, — в такой беде сам пропадай, а товарища выручай…

Пока заправляли мотоцикл горючим, Додонов шутливо пугал невесту:

— Пропадешь ты с таким отчаянным. У него и глаза-то как у разбойника… Не езди.

Нина впервые улыбнулась, украдкой глянув на жениха с затаенной гордостью.

Тот уже сидел в седле.

— Будьте здоровы!

И насмешливо подмигнув Додонову, дал газ. Мотоцикл с громом скатился под угор, попетлял тропками и выскочил на шоссе. Синий берет птицей понесся над хлебами.

Глядя туда из-под ручищи, как былинный богатырь, Додонов ругался встревоженно и восхищенно:

— Обрадовался, лихач! Так и убиться недолго…

Повернулся к Роману Ивановичу грозно:

— Такие кадры упустить, а?!

— Пускай едут! — огорошил его Роман Иванович. — Придет время, вернутся. А не вернутся, людей у нас хватит. Только учить их надо здесь, на месте, да культуру деревни быстрее поднимать…

Они яростно заспорили, идя к машине. А Трубникова остановила за рукав Настасья, горячим шепотом спрашивая:

— Правду ли, Андрей Иванович, говорят, что опять работать у нас будете?!

Не переставал дивиться на нее Трубников: никак не соглашается стареть баба! На щеках — пожар, глаза искрят, бровями, что крыльями, так и взмахивает. А убрала под косынку седеющие волосы, вовсе помолодела.

Отшутился от нее:

— Боюсь ехать сюда опять. Забыл, думаешь, как ты меня встретила, когда я на коллективизацию приехал?! Снегу в штаны грозилась мне насыпать…

— Ой, да полно уж вам, Андрей Иванович, старое-то поминать! — запылала еще пуще Настасья. — Стыдобушка прямо!

— Ну как с фермой управляешься? — уже серьезно спросил Трубников. — Говорили мне, будто бы по району самые высокие надои на вашей ферме…

— Да что из того толку! — разом рассвирепела Настасья. — Убыток один колхозу от этих надоев. Коров-то шоколадом только не кормим, а так все им даем… Такую добрую рожь нынче на подкормку скосили, заревела я прямо. А что сделаешь? Роман-то Иванович не хотел бы, да заставляют его из района…

Все уже сидели в машине, когда Трубников попрощался с Настасьей.

8

Дорога пошла хлебами, как просека в лесу.

С телеграфного провода, завидев людей, комком свалился ястреб, расправил крылья и бесшумно-понесся над самой пшеницей. Провожая его глазами, Роман Иванович пожаловался озабоченно:

— Подгоняет нас лето нынче здорово! Сеноуборку еще не закончили — рожь поспела. Только управились с рожью — пшеницу надо жать. Овес тоже вон белый весь! И тимофеевку скорее убирать надо — перестоит. А вчера озимые начали сеять… и ничего отложить нельзя ни на один день!