Родина

«Восьмого апреля тысяча девятьсот сорок четвертого года Красная Армия вышла к государственным границам Советского Союза и Чехословакии… Эту весть с восторгом встретил измученный гитлеровскими палачами, но непокоренный народ Чехословацкой республики…»

— Непокоренный народ! — благоговейно повторил Ян и, сняв фуражку, замер, как на посту.

«…Мы находимся на обширном плацу, где происходит смотр войск и парад Чехословацкой бригады, которая завтра отправляется на фронт», — продолжал голос диктора.

Яну Невидле казалось, что он не только слушает, но и сам находится на этом обширном плацу, который описал диктор. Яну будто виделись нежно зеленеющие холмы и рощи, апрельское теплое небо над русской равниной, где, готовясь в бой с лютым врагом, развернулись строем чехословацкие войска. Он слышал, как, братски касаясь друг друга, плещутся по ветру алые флаги Советского Союза и красно-сине-белые флаги Чехословацкой республики. Когда заиграли чехословацкий гимн, у Яна Невидлы жарко забилось сердце. И вдруг словно огонь пробежал в его крови, — он услышал мужественный, спокойный голос, который говорил на чешском языке:

«Перед вами великая цель — освобождение любимой родины… Эта цель стоит борьбы и жертв. Вы пойдете вместе с Красной Армией мстить за муки своего народа…»

Потом русский генерал говорил о том, как чехословацкие воины уже заслужили себе славу в боях у деревни Соколово, на подступах к Харькову.

«В рядах белорусских и украинских партизан бьются поляки, чехи, словаки… Растет боевое единство славянских народов, скрепленное кровью славянских патриотов!»

Потом слово взял чехословацкий генерал. Опять, как песенная мелодия, зазвучала чешская речь. Генерал напомнил, что первым из славянских воинов, получивших звание Героя Советского Союза, был подпоручик Оттокар Янош, смертью храбрых погибший в боях за освобождение Харькова.

«Каждый из наших солдат прошел тяжелый путь, чтобы попасть на советскую землю, под братский кров…»

Биографии чехословацких воинов, о которых очень кратко, но выразительно упомянул генерал, походили на события в жизни Яна Невидлы. Чех Стефан Кручел, насильно угнанный в Германию, перешел из гитлеровской армии к белорусским партизанам. Словак Эло Гамбора подобным же образом перешел к украинским партизанам. Братья-чехи Безлачик, как и Ян Невидла, рабочие-металлисты из Праги, перешли к русским партизанам, сражались в брянских лесах. Надпоручик Марчел привел с собой целую воинскую часть: сначала он разыскал своих соотечественников, разбросанных в разных ротах и соединениях; затем распропагандировал их, а далее эти чехи и словаки сами стали пропагандистами свободолюбивой борьбы, — так расширялся круг смельчаков, которые наконец нашли время и место, чтобы перейти на сторону Красной Армии.

Когда в честь целой вереницы имен, упомянутой генералом, все поле грянуло: «Наздар!», Ян, гордясь своим народом, вскинул руку и тоже крикнул:

— Наздар!

«Присяга и знамя святы, — строго и торжественно звучал голос чехословацкого генерала. — Солдат может потерять все, даже жизнь, но честь — никогда! Следуйте во всем высоким примерам воинов Красной Армии! Каждая победа Красной Армии — наша победа!»

Когда над невидимым русским полем раздались слова чехословацкой воинской присяги, Ян Невидла стал громко повторять их:

«Клянемся всем, что нам свято… что мы с радостью положим и жизни наши на алтарь Родины… что мы будем сплочены в бою… что мы будем бороться до конца…»

Чехословацкие воины запели народную песню, сложенную еще сподвижниками Жижки, и знакомая с детства боевая мелодия, как вешний гром, ударила в сердце Яна Невидлы. Потрясенный суровым восторгом, он повторял слова старинной боевой песни:

Бейте врага, не страшитесь!
Вы — воины за правду…