Родина

— Пустяки, — беспечно ответил он. — Главное — я очнулся, а температура еще будет держаться, пока не затянется рана, полученная столь нелепым образом!

Потом он начал вышучивать свой «романтический вид» и, наконец, спросил:

— Соня, это вас не пугает?

— Но ведь все равно это вы, — ответила она просто и увидела, что обрадовала его.

На третий день Дмитрий Никитич сказал Соне:

— Как видите, у меня здесь нежданно-негаданно появилась уйма свободного времени, и можно будет приняться всерьез за диссертацию, ту самую, о которой мы с вами тогда разговаривали… помните?

— Как же я могу забыть об этом!

— Буду просить вашей помощи, Соня, — мне нужны кое-какие книги, материалы. Но здесь найти их невозможно. Придется написать несколько писем в Москву, чтобы мои друзья выслали мне нужные пособия. Согласны вы иногда быть моим секретарем, Соня?

А когда она это обещала ему, Дмитрий Никитич сказал шутливо:

— Вот видите, теперь я целиком в ваших руках!

* * *

Приказ директора о назначении Игоря Чувилева сменным мастером совпал с появлением в газете «Кленовская правда» статьи о массовом применении приспособлении Игоря Чувилева и Игоря Семенова на Кленовском заводе.

— Ну, Игорек, тебе везет: добрым словом тебя новая работа встречает! С завтрашнего дня, с восьмого апреля сорок четвертого года, ты уже не бригадир Чувилев, а руководитель смены, — говорил Артем, сидя с Чувилевым в своей будочке, которая громко именовалась на дощечке кабинетом главного инженера.

— Что-то мне даже страшно, Артем Иваныч. Трудно будет без ваших советов, к тому же теперь и Дмитрия Никитича на заводе нету.

— В этом и заключается ответственность момента, Игорь! Подумай, как любой из вас потом взглянет в глаза Дмитрию Никитичу, если окажется, что за время его отсутствия дела пошли хуже… Согласен?

— Согласен, Артем Иваныч, — вздохнул Чувилев. — Как раз вот у меня в бригаде дела пойдут хуже: одним человеком убавится, а из-за этого сработанность до известной степени нарушится.

— Сделай представление о новом бригадире вместо Игоря Чувилева. Кого назначаешь?

Чувилев подумал.

— Естественнее всего — Семенова Игоря… Но как подумаешь, сколько еще людей в цехе недостает, так голова кружится, Артем Иваныч.

— Меня, когда я был комсоргом, в свое время Пластунов учил: «Присмотрись к человеку, подходи к нему с той стороны, где его, как говорится, легче взять». Запомни и ты этот совет и второй: не жди спокойной жизни, завод возрождается и расширяется, будет все больше машин и агрегатов, понадобится все больше людей. И еще запомни, что людей все время надо воспитывать. С тебя, мастера, все время будут спрашивать, как у тебя люди расставлены, кто кого подпирает или дополняет, кто лучше других работает… Вот я не боялся тебя выдвинуть, и ты, при случае, смело подходи к человеку бери его по-братски за шиворот и скажи: «Ну, товарищ, тебе пора дальше шагать!»

Оба засмеялись.

Иван Степанович Лосев оставлял вместо себя Петра Тимофеевича Сотникова, который последнее время работал у него в бригаде первым подручным.

— Золотой человек! — говорил о нем Лосев Яну Невидле. — У него все главное есть!

— А что есть главное? — спросил Ян.

— Чистая душа и мастерство! Однако испытать каждого надо, — добавил Иван Степанович. — Поехал я сюда по-честному, для помощи кленовцам, и уехать должен по-честному, мастера своего дела оставить. Тогда я могу с ясной душой директору и парторгу руку пожать на прощание, — они ведь у нас на Урале родными людьми стали.

После смены все трое неторопливо проверили состояние кузнечного хозяйства Ивана Степановича, выполнение государственных и городских заказов. Для восстанавливаемого городского театра были заказаны лестничные решетки. Рисунок для них составлял Иван Степанович, который и это умел делать.

— А уж ковать тебе с Невидлой доведется, Петр Тимофеич, — сказал Лосев.

Петр Тимофеевич заметил, что у него есть «критика» по поводу боковой части рисунка.

— Если б у нас литейный цех работал и если бы мы эту решетку отливали, дело было бы проще, а вот в ковке этот цветок и вот этот завиток стебля с листком получатся слишком выпуклыми и, чего доброго, цепляться за платье будут. Поднимется по лестнице девушка молоденькая в этаком пышном платьице, со всякими там оборками, а цветочек наш ее хвать!.. Девица потом нас, мастеров, проклянет… А разве мы этого хотели! И по-хозяйски и по художеству рассуждая, всю эту часть рисунка надо повернуть, по-моему, вот так…

И все трое, попеременно передавая друг другу то карандаш, то циркуль, еще кое-где выправили рисунок. Потом все пошли в столовую.

Едва успел Ян сесть за стол, как вбежала Маня, громко хлопая в ладоши:

— Ян, Ян! Чехословацкая передача по радио!

— Где? — вскинулся от неожиданности Ян.

— Да у нас же, во дворе! Сейчас будут передавать!

Когда Ян Невидла выбежал на заводский двор, из черного колокола репродуктора уже раздавался голос диктора: