Родина

Першунов заглушил двигатель. Стеблов отвлекся – а когда снова посмотрел на своего друга, то увидел – что он открыл стоящий у стены длинный, тяжелый кейс. В кейсе, прихваченная ремнями, лежала снайперская винтовка AW с принадлежностями.

Они оба молчали. Потом – Стеблов устало сказал.

– А ты как думал? Стоит только один раз… и все. Больше они от тебя не отстанут. Никогда не отстанут…

– Извини, брат.

– Да ничего. Только… сам понимаешь.

– Да я понимаю…

Снова помолчали.

– Ладно, поехали. Доставлю тебя до города с ветерком. А дальше сам…

* * *

У шлагбаума – Стеблов вылез из-за руля, пошел в биндейку к сторожам. Хлопнула дверь… сторожа сидели на низеньком топчане, один был белый как мел, второй – держался нормально, только икал. В помещении было еще двое…

– Ну, как звук?

– Отлично, Александр Павлович, спасибо.

– Шлагбаум поднимайте.

Сотрудник ФСБ из наружки обернулся к сторожам.

– Ну, что сидим? Слышали, что сказано?

Подмосковье, Институт. 30 января 2000 года

– Вызывали, Евгений Николаевич…

– Проходи.

Гришин – как всегда работал в полутьме… просто удивительно, как он не посадил зрение. Но он его не посадил.

– Ты все написал по контакту с Каплуновым?

– Так точно.

Генерал молчал. Листал какие-то бумаги. Потом – закрыл одну из папок, лежащих открытыми на его столе, бросил Стеблову.

– Разберись.

Стеблов начал вчитываться… это были распечатки отчетов групп наружного наблюдения по Першунову. В его Волге – теперь был не только микрофон – но и радомаяк.

Стеблов – за время работы в ФСБ многому научился, и теперь видел то, что другим видеть было не дано. Сопоставляя данные наружки с распечатками по передвижению машины – он делал выводы, и выводы эти были сильно невеселыми.

Першунов делал то же самое, что делал бы он сам. Получив приказ.

– Он ищет лежку – наконец сказал он.

Генерал кивнул головой.

– Я тоже так подумал. Кстати, он уже сжег больше бака бензина.

– Центр города.

– Он самый.

– Первый?

– Вполне возможно.

Стеблов помолчал, пытаясь уложить все это в голове.

– Он сказал мне, что чеченцы возможно, в чем-то правы. Там, в «Сакартвело».[44]

– Мы это записали. Першунов переметнулся.

– Каплан говорил то же самое.

– Я тебе говорил кто такой Каплан. Он хочет получить информацию – любой ценой.

– Я ему ничего не сказал.

– Хорошо. Но этого мало. Теперь – ответственность на нас, и если Першунов готовит покушение – мы должны его остановить…

Стеблов смотрел на своего генерала – и не осмеливался задать вопрос, который должен был задать.

– Должны… – генерал произнес это, как будто пробуя слово на вкус – должны…

…

– Но выполнить этот долг можно по-разному. Каплан уже что-то знает… и если Першунов к примеру исчезнет или будет найден мертвым – он найдет возможность использовать это против тебя. А может, и против меня.

– Я ничего не скажу.

– Я и не сомневаюсь, Саша. Но выполнять свой долг – тоже надо с умом. Мы должны предотвратить покушение – но в самый последний момент. Взять террориста на горячем. Понимаешь, для чего это нужно?

Стеблов понял… старая как мир игра. Никто не знает тысяч имен безвестных героев, которые предотвратили страшное… никто не знает просто потому, что это страшное не произошло. Но если взять террориста на горячем, да тем более террориста, который собрался выстрелить в президента – вот тогда можно взлететь вверх ракетой. Первый человек в стране – он ведь тоже человек. И жизнь у него одна. И тот, кто ее сохранил – получит едва ли не большую награду, чем тот, кто сделал что-то важное и нужное для страны в целом.

Просто потому что все мы – люди.

– Понимаю.

– Твоя задача – определить уязвимые точки. Ты тренировался с ним. Ты знаешь, как он думает. Ты снайпер – и думаешь, как снайпер.

– Понял.

– Но не засветись! Он тоже может наблюдать… а если и не он – то те, кто на него работает.

– Понял. Сделаю все в лучшем виде.

– Иди. На работу можешь не появляться, напиши как обычно – за свой счет. Потом компенсируем. Сообщишь, как найдешь лежку. Только сам туда не суйся. Даже близко. Если это то что я думаю – за лежкой следят двадцать четыре часа в сутки.

– Есть.

– Свободен. И да… вот.

Генерал бросил за стол пакет. Стеблов взял, открыл. В пакете были погоны подполковника.

– Поздравляю.

– Спасибо, товарищ генерал.

Служу России никто не сказал. Стеблов оставил пакет на столе – форма ему не полагалась, форму он не носил. Погоны – останутся в сейфе генерала…

Российское воздушное пространство. Борт самолета С40 ВВС США. 31 января 2000 года