Родина

Служа в магазине, Горка начал публиковать в журналах рецензии на книги на эускера и даже кое-какие свои сочинения, а иногда – правда, нерегулярно – и статьи по вопросам культуры в газете “Эгин”. Публикации в “Эгине” служили для него в поселке охранной грамотой. Никто его ни в чем не упрекал, никто ни в чем не подозревал. Редко видели? Да, редко, зато он печатался в “Эгине”.

Однажды он заметил на улице Пачи. На противоположном тротуаре.

– Очень удачной получилась у тебя вчерашняя статья. Я ничего не понял, но мне понравилось. Действуй так и дальше.

Баскский язык превратился в главный источник его доходов. Прибыльный? Пока не очень. Он брался за все. Ему поручали писать тексты на книжные обложки и рекламные проспекты, иногда доставались небольшие переводы. Одно издательство согласилось напечатать его тоненькую книжечку для детей. В последний момент редактор, не посоветовавшись с автором, изменил название. В итоге она вышла как Piraten itsasontzi urdina – “Голубой пиратский корабль”. Нельзя сказать, чтобы Горке оно совсем не понравилось, но он предпочел бы свое. У него остался в душе неприятный осадок от того, что кто-то непрошеный вторгся в его произведение.

Аранча посоветовала ему не принимать это близко к сердцу и в дальнейшем всерьез заняться именно детской литературой.

– Пока ты пишешь для детей, никто не станет к тебе придираться. Но упаси тебя господь касаться запутанных дел нашей Страны басков. В любом случае, если вздумаешь сочинить что-нибудь и для взрослых, пусть события происходят подальше отсюда. В Африке, скажем, или в Америке – как у других писателей.

Судьба повернулась к Горке своим добрым ликом, благодаря чему он без особых трудов осуществил давнишнюю мечту – навсегда покинуть родной поселок. Как это получилось? Он познакомился с Рамунчо. Поначалу Горка не собирался идти на открытие выставки баскской живописи в галерее “Альчерри”, но опоздал на нужный ему автобус, к тому же лил дождь, а галерея, как нарочно, находилась совсем близко. И он, решив скоротать время там, отправился на выставку, словно его тянуло туда невидимым канатом. В галерее он и встретил Рамунчо. Тот держал в руке канапе с креветкой, вареным яйцом и майонезом. Завязался разговор. Нового знакомого поразило то, как великолепно владеет Горка баскским языком. Они и вообще понравились друг другу. Чтобы побеседовать без помех, спустились в бар, расположенный внизу. Беседа только укрепила взаимную симпатию, и в конце концов где-то около десяти Рамунчо предложил отвезти Горку в поселок на своей машине. Горка был на седьмом небе от счастья – и не только потому, что таким образом решилась проблема с транспортом, нет, главное, он впервые за долгое время убедился: есть на свете еще один человек, кроме сестры, с которым можно разговаривать откровенно, ничего не опасаясь.

Два месяца спустя он стал жить вместе с Рамунчо в Бильбао. Поначалу предполагалось, что Горка будет выполнять функции его секретаря и редактировать тексты для радио. Рамунчо был разведен, и у него имелась дочка Амайя, которую он безумно любил. Горку он поселил в своей квартире на улице Лиценциата Посы. Предоставил ему спальню и кабинет, а платил намного больше, чем хозяева книжного магазина в Сан-Себастьяне.

Но попросил/запретил писать хотя бы строку для “Эгина”:

– Это опасно. Поверь мне.

У Горки стали получаться такие интересные, такие глубокие – и так хорошо написанные – тексты, что какое-то время спустя Рамунчо решил устроить Горку на радио. И без особого труда добился, чтобы его молодого друга зачислили в штат. Об этом тот раньше и мечтаь не смел.

Радиостанция была небольшой. Примерно восемьдесят процентов программ шли на баскском языке. Но некоторые дикторы плохо справлялись с грамматикой. И Горка от этого только выиграл, потому что благодаря куче прочитанных книг проблем с родным языком не испытывал, а кроме того, у него был хороший голос, поэтому, побыв какое-то время мальчиком на побегушках, редактором и ассистентом, отвечающим за фонотеку, а также за кофейник, он занял место у микрофона – сначала на пару с Рамунчо, но потом стал вести передачи самостоятельно.

Ему страшно нравилось это дело, так что он засиживался в редакции и после окончания рабочего дня. Пристраивался рядом со звукотехником и просил, чтобы тот научил его обращаться с пультом. А еще он всегда знал, когда в город приезжали какие-нибудь писатели, художники, певцы. И, прихватив диктофон, бежал брать интервью. Позднее он таким же образом ловил спортсменов и любых известных людей, готовых ответить на его вопросы.

Рамунчо, увидев такой энтузиазм, дал ему получасовую персональную программу. Каждый день, кроме субботы и воскресенья, в десять вечера Горка рассказывал про баскскую литературу. Он был счастлив.

75. Фарфоровая ваза