Родина белых медведей

То и дело отправлялись на поиски сами кинооператоры, но безуспешно. Тогда Анатолий Александрович прибег к крайней мере (надеюсь, что он не посетует на меня за выдачу его профессионального секрета). Еще в марте охотники привезли кинооператорам медвежонка. Этот беспокойный детеныш жил дома вместе с нами и пока снимался лишь на «вторых ролях». Теперь он стал «солистом». В снежном надуве у поселка была вырыта яма, изображающая берлогу. Медвежонок довольно правдиво «сыграл» выход из нее, «прогулку», хотя скатываться со склона не пожелал. Затем начались съемки в ближайших торосах, где идущий малыш, хотя он успел за это время подрасти всего на несколько сантиметров, изображал уже… медведицу.

Но вот счастье как будто улыбнулось операторам. В один из последних дней апреля примчался гонец с известием, что жилая берлога найдена у прибрежных утесов южного берега, к востоку от поселка. Обрадованные операторы тотчас собрались в путь.

Птицы часто отдыхают на прибрежных торосах. Фото автора.

Увы, и теперь главный эпизод отснят не был. Берлога действительно оказалась обитаемой, но на этот раз сплоховала медведица. Лаз из ее убежища длиной по крайней мере метров пять поднимался вертикально, и выйти по нему медвежата не могли. Мать вела себя очень осторожно: высовывала наружу лишь кончик носа и; уловив запах людей, моментально скрывалась. Анатолий Александрович и Игорь провели здесь несколько дней, не раз переставляя палатку, скрывающую нацеленный на берлогу киноаппарат, но, вспомнив прописную истину про синицу в руках и журавля в небе, вернулись домой, чтобы продолжить съемку своего «актера». Вскоре на восток острова выехали и мы с Нанауном. Ночью, давая собакам передышку, остановились в прибрежных утесах. Сюда уже вернулись обитатели расщелин — чистики. Десятки этих черных краснолапых птиц со свистом пролетали мимо нас, скрывались в море за торосами, возвращались обратно. Да и сами скалы напоминали теперь подготовленный к сдаче жилой дом: так же разгорались страсти вокруг этажей и квартир. Где-то затевалась потасовка, кто-то из нетерпеливых жильцов уже чистил укрытия, выбрасывал из них накопившийся за зиму снег. Свист чистиков переплетался с трелями пуночек. Высоко в небе с хриплым клекотом проплыла почти белоснежная полярная чайка бургомистр. Собаки растянулись на снегу, часто дышали и не обращали внимания на царящее вокруг оживление. Но вдруг вскочил ощетинившийся Апсинак, поднялась и с лаем рванулась к торосам вся упряжка. Привычным движением Нанаун навалился на остол и удержал собак. Надежно привязав их, мы взобрались на торос. По припаю шли три медведя: один большой и два маленьких. Следы зверей начинались от надува под ближайшей скалой. Там чернел вход в берлогу (малышам все же удалось из нее выбраться), в стороне торчали шесты от палаток. Уходила в море последняя надежда кинооператоров, возможно, последняя в этом году семья медведей. Медвежий «родильный дом» опустел.

Помечены на острове Врангеля

Негромкий хлопок выстрела, и на щеке, выглянувшей из берлоги медведицы, среди желтого меха появляется красное пятнышко. Сюда впился «летающий шприц». Положение красной кисточки — хвостового оперения шприца — показывает, что попадание было удачным.

Все поспешно отскакивают от берлоги. Но зверь не показывается и вообще не подает признаков жизни. Часы отсчитывают пять минут, затем десять. В берлоге по-прежнему тихо. Решаемся подняться по склону. Юрий Анатольевич нагибается, заглядывает в медвежье убежище и тут же движением руки подзывает меня. Видно плохо, но в полумраке все-таки можно разглядеть три черные точки — глаза и нос, обращенные к выходу. Угадываются очертания широколобой головы, похоже, неподвижно лежащей на полу снежного коридора. Саша приносит длинный шест: только так можно убедиться, что шприц действительно сработал и препарат оказал свое действие. На всякий случай у меня в руках карабин, у Юрия Анатольевича — заряженная пулевыми патронами двустволка. Рукавицы сброшены, прокаленный морозом спусковой крючок обжигает палец, но сейчас на это не обращаешь внимания. Конец шеста бесцеремонно тычется в большое мягкое тело. Зверь не шевелится…

Так нам удалось в первый раз обездвижить хозяйку берлоги. Произошло это в конце марта 1969 г. в Медвежьих горах. На этот раз мы приехали на остров не только для того, чтобы вновь провести учет медвежьих берлог, но и чтобы освоить обездвиживание и мечение самих медведиц.