Родина слонов

— Достопочтенный Арачын, — выдавил улыбку темник, — верно, не видел настоящих танцовщиц. Разве сравнятся с их искусством выкрутасы этой девчонки?

Напротив сидели Полянский князь и его слуга, который переводил слова темника. Слуга подобострастно смеялся, кивал и всячески старался угодить. Ирсубай знал эту породу людей. Они готовы ползать на брюхе ради мелкой подачки, а потом, не задумываясь, воткнут тебе нож в спину. Но Арачыну, похоже, льстило, что перед ним пресмыкаются. Сопляк толком не испил власти, он стал сотником Яростных всего лишь четыре травы назад и все еще кичится своим могуществом...

* * *

Истома с Ловкачом сидели на мягких войлоках, пили кумыс и вели нескончаемую беседу. Сквозь завывания ветра слышались пьяные вопли пирующих.

— Легка ли была твоя дорога, — вопрошал Арачын, — не страдали ли кони от бескормицы?

Истома таращился на ближника, ожидая, пока тот переведет.

— Скажи по-ихнему, что боги благоволили мне. Ловкач маслено улыбался и тараторил:

— Бескрайнее Синее Небо благоволило великому князю. Это потому, что милость величайшего из всех беков была с ним.

На просторном блюде лежала баранья голова, убранная ароматными травами. Арачын отрезал кусок и подал Истоме:

— Ты голова своему войску, потому тебе вкушать первому.

— Князь благодарит за оказанную честь, мой господин говорит, что величайшее благо оказаться под рукой такого могучего полководца, как ты.

Арачын благожелательно засмеялся:

— Ты ошибся, толмач. Я всего лишь советник величайшего полководца. Я длань великого и могущественного Ирсубая, мудростью подобного змее, а быстротой джейрану. Войска, находящиеся под его рукой, непобедимы, а воины счастливы. Ибо счастлив воин, повергающий врага во прах.

Ирсубай поморщился, он знал цену пустым восхвалениям. Толмач, видно, решив, что темник гневается, побледнел и принялся рассыпать лесть. Голос слуги заметно дрожал:

— О... Да простит мое невежество великий полководец! Князь говорил о тебе, а с моего неразумного языка сорвалась непростительная глупость... Всем известно, что Ирсубай — меч, разящий без устали, что рати игл бесчисленны, как бесчисленны стада Величайшего бека. Счастье оказаться под твоей рукой, счастье целовать стремя твоего коня...

Арачын снова засмеялся, но на сей раз недобро:

— Видно, у князя некудышный толмач, если он путается в словах.

— Т-толмач погиб в походе, — проблеял ближник, — я в-воин.

— Ах так... — скривился сотник. — Тогда тебе следует работать не языком, а мечом.

Отодвинув полог, в шатер вошел один из охранников. Воин поклонился и, приблизившись к Арачыну, зашептал на ухо. Лицо сотника оставалось бесстрастным и лишь на миг в глазах вспыхнули злые огоньки. Арачын кивнул, и воин удалился.

— И твой князь, верно, тоже воин? — сощурился сотник из Яростных. — А что главное для воина? Спроси у своего князя.

Толмач затараторил, переводя слова сотника.

— Что же твой князь медлит с ответом? — презрительно рассмеялся Арачын. — Что ж, если он не знает, и скажу. Верность!

Внезапно повисла гнетущая тишина — вопли тысяч глоток разом стихли, и стало слышно, как по жухлой траве шуршит дождь.

— Верность, — повторил Арачын, — запомни это, раб.

В следующее мгновенье сотник издал боевой клич «кругх-кругх», и в шатер ворвались четверо рослых воинов. Они повалили Ловкача и Истому и связали им руки за спиной. Арачын приказал поставить пленников на ноги и выпроводить из шатра.

Повсюду валялись трупы воинов с перерезанным горлом, а те немногие, что остались в живых, были привязаны спинами друг к другу, веревки раздирали рты, будто удила. На холме пылал сигнальный костер — вестник смерти. По этому знаку хазары разом накинулись на ничего не подозревающих дружинников.

— Предатель недостоин быть слугой, — проговорил сотник, — предатель может быть только рабом. Тот, кто однажды предал, предаст и в другой раз.

Толмач застонал и упал на колени:

— Я остался со своим господином, я не предавал его, за что же меня наказывать?

Сотник с любопытством взглянул на хитреца:

— В твоих словах есть смысл...

Ирсубай выбрался из шатра и хмуро осмотрелся. Настоящая бойня! Он подошел к Арачыну, перешагнув через мертвого парня, удивленно глядящего в небо, и тихо произнес:

— Мы нарушили закон гостеприимства, боги этого не одобрят.

— Прикажи шаманам, чтобы разожгли священные костры и провели моление, — без всякой почтительности сказал сотник, — да пусть не скупятся на жертвы.

Ирсубай сгорбился и ушел в ночь исполнять приказ своего советника.

Часть III ОТКУДА ВЗЯЛИСЬ ЦЫГАНЕ

Глава 1, в которой повествуется об одном странном событии и о некоторых его последствиях

Конец лета Года Смуты. Куяб

— Ить, прицепился, цепень бычий! — плюнул с досады Радож. — Нас зачем послали? Чтоб прознать, кто они и откудова. А тебе забава одна. Воевода примчится — шкуру спустит. Уймись, Кудряш, добром прошу!

Копья колыхались — десять дружинников, стоящих полукругом, уже похохатывали.

— А я че? — обиделся Кудряш. — Я спужал их, что ли?! То ж косолапый, а не я!