Родить легко

И вот после суток (!) шейка пропускает два пальца. То есть в состоянии, с которого роды обычно только начинаются… Все жутко вымотаны. И Евфросиния (великая терпеливица, ни одной жалобы), и муж, искренне и с любовью помогающий, и я – уже буквально падающая с ног после вторых родов подряд. Но мы только в самом начале! Доктор говорит:

– На вас на всех лица нет, нужно обезболиться и поспать!

И ни у кого нет возражений. Три бледных, обессиленных, ужасно уставших человека.

Евфросиния после анестезии мгновенно засыпает, муж на кресле-мешке – тоже, меня доктор отправляет в свой кабинет на кушетку с напутствием «часа четыре твои», а сама обещает периодически заходить и следить за ситуацией. Сон. Недлинный, но хоть что-то!

Отходит эпидуральная анестезия, открывается второе дыхание. Ещё десять часов рожаем, действующие лица – герои, и это чистая правда. Никто не ноет, палата наполнена молитвами и надеждой.

И вот оно, полное раскрытие, наконец-то… Только потужиться – и родить! Но нет, не опускается ребёнок в костный таз – уже слишком большой и очень плотные кости черепа из-за срока, превышающего норму. Несколько часов потуг, ещё одно обезболивание, чтобы дифференцировать слабость родовой деятельности и клинически узкий таз. И всё. Операционная.

Ребёнок прекрасный, недолго лежит на груди мамы, потом её зашивают, а мы перемещаемся в родовую палату, где новорождённая лежит уже на груди отца. Так называемое мягкое кесарево, когда соблюдаются все возможные составляющие естественных родов.

Он спрашивает:

– Почему? Что она делала не так? Что я сделал не так? За что?

Не знаю ответа. Говорю честно, так, как вижу сама:

– Иногда нечто в нашей жизни происходит не за что-то, а для чего-то. Для изменений, для откровений, для умения принимать.

Он, кажется, меня понимает…

Потом обсуждаем с доктором. Сходимся на том, что мы молодцы, выжали из сложившейся ситуации максимум. Довели девочку до полного раскрытия без всякой лишней химии: значит, её организм, её мозг, как бы записал программу родов. И вторые, несмотря на рубец, она родит, скорее всего, легко и быстро.

Мы ободряли друг друга тем, что выдержали этот непростой марафон с отличными, с учётом всех условий, результатами: здоровый ребёнок, только появившийся из немного другого отверстия, плюс женщина, прожившая роды со всеми их гормональными составляющими. Разошлись с ощущением – сделали всё, что могли.

Через месяц в роддом поступила жалоба: «Меня жестоко обманули! Мучили двое суток, прежде чем сделать кесарево! Никогда не порекомендую этого доктора и эту акушерку, никому! Мама говорила, что нужно просто молиться. Обманули, не сказав заранее, что у меня узкий таз. Роды – это ужасно!»

Володя тогда, помнится, прокомментировал: «Какой печальный приговор выносит религия сексу – решительное нет…»

Искренне надеюсь, что сейчас у Евфросинии прибавилось как минимум трое детей. И родились они легко.

А вспоминать её буду как юную и прекрасную Монику Беллуччи.

Глава 56 Бракованная лампа Аладдина и первые успехи незадачливого медика

Несмотря на то что акушерки «Мира Естественного Акушерства» приняли меня холодно, я всё равно ими восхищалась. Искренне считала всех крутыми профессионалами и каждой говорила хорошее, не обращая внимания на их отношение к себе – да, чисто по-человечески обидно и неприятно, но я никогда не смешивала это с рабочими моментами.

Курсы подготовки к родам в МЕА были обязательной программой, включённой в гораздо более обширные общие курсы. Из-за огромного количества тем занятий и групп тоже набиралось очень много – ежедневные утренняя и вечерняя, а порой из-за перегруза к ним добавлялась и дневная, то есть в день могло образоваться три группы, каждая по три часа. Каждая акушерка вела несколько групп. Стала вести и я, и мной начали интересоваться в смысле сопровождения родов.

На первом же самостоятельно проведённом приёме приключилась очередная трагикомическая история.

Я же так хотела стать доктором, носить белый халат и помогать людям! Ещё со школьных времён мечтая поступить в медицинский… И вот мне выдают ключ от кабинета. Мне! Ключ! От кабинета, где я – я, а не кто-нибудь другой – проведу самый настоящий приём! Мечты сбываются!

Получая ключ, представляла: вот сейчас войду в кабинет на первом этаже старинного здания в Денежном переулке (МЕА в те времена целиком занимал классический особняк в самом центре Москвы), сяду за стол, дождусь стука в дверь и скажу: «Заходите! Здравствуйте, слушаю вас».

Всё это наполняло искренним детским восторгом, ощущением, что играю во всамделишного врача – но теперь уже серьёзно, по-настоящему. Открыв солидным, увесистым ключом массивную дверь, вошла в кабинет и торжественно облачилась в белый халат, оставшийся ещё с колледжа. Села, чинно сложила ладони, а внутри всё ликует: я – медик!