Родить Минотавра

– С ума сошёл?! – воскликнула она. – Кто-то плеснул в Ксению кислотой, но она, похоже, легко отделалась. В следующий раз всё может обернуться куда хуже. – Следующий раз уже был, – глухо сказал Резанов, мысленно проклиная себя за недогадливость. – И по асфальту размазали не меня.

– Ты хоть соображаешь, с кем связываешься, Серёжа?! – пыхнула гневом Агния. – Ведь не только её, но и тебя не пощадят. Шутка сказать, такие деньги.

– Ксения беременна, – хмуро бросил Резанов. – Это многое объясняет, – согласилась Агния. – Женщине в таком состоянии чёрт-те что может померещиться. К тому же работа у неё, сам знаешь, нервная. Дерюгин Ксении зла не желает, а тебе тем более. Увези её куда-нибудь на отдых, пусть передаст дела помощникам. Если она вернёт деньги, то никто её преследовать не будет, это Дерюгин тебе обещает твёрдо.

В эту минуту Агния показалась Резанову почти искренней. К тому же если всерьез и без нервных взвизгиваний рассматривать свои шансы в противоборстве с двумя мощными группировками, то приходится со всей ответственностью признать, что они равны нулю. И Ксению Резанов не спасёт и свою голову потеряет. – Ладно, – кивнул головой Резанов. – Я поговорю с Ксенией.

Поцелуй Резанова приняли не то, чтобы равнодушно, а как-то вяло. Похоже, божественной корове нездоровилось. Он довольно долго держал её в своих объятиях, не испытывая приступов страсти, а только нежность. Ксения просто отдыхала, прикрыв глаза. И Резанову вдруг пришло в голову, что эта женщина ему слишком дорога, чтобы он мог позволить кому-то украсть хотя бы волосок из её отрастающей причёски. А этот вызревающий ребенок волновал его лишь постольку, поскольку был частью её плоти и результатом их притяжения. Как, оказывается, странно зарождается жизнь и как долго вызревает, и как легко она обрывается чужой тупой волей, погрязшей в сволочных амбициях, порой даже не успев расправить грудь для первого крика, не осознав до конца, зачем она возникла, какую цель преследовала своим зарождением, и что должна была дать этому миру.

– А вдруг родится не бычок, а тёлочка? – А тебе хочется бычка?

– Мне всё равно, – сказал Резанов. – Пусть родится.

А ведь может и не родиться из-за кучи грязных замусоленных бумажек, переданных кому-то с целью их умножения на некий процент. Абсурд. Дичь. Это и есть цивилизация? Когда живое приносится в жертву куче дерьма. Нет, господа, в инстинкте куда больше разума, чем во всех ваших законах, уложениях и правилах, во всей вашей цивилизации, которая убивает не задумываясь для того, чтобы набить чрево ублюдков, которым и жить-то не для чего: мало одного куска, дай два, и пусть он вторым подавится, но всё равно будет пихать его в свою вонючую пасть, и вовсе не из инстинкта самосохранения, а исключительно из жлобства, потому что ему можно. Можно отнять у других и присвоить. Они сильнее, они подлее, они ловчее, а потому закон на их стороне. Но кроме закона есть ещё и правда другая. Эта правда дана нам природой: прав тот, кто защищает нарождающуюся жизнь и выше этой правды ничего быть не может. – Познакомь меня с Атемисом. – С каким Атемисом?

– Я хочу познакомиться с человеком, который заварил всю эту кашу. – Какую кашу? – Ксения отошла к столу и принялась перебирать бумаги.

Все её поза выражала несогласие и упрямство, словно этот проклятый стол с бумажками придал ей новые силы в борьбе с жизненными передрягами. Зачем ей всё это нужно? Кому и что она пытается доказать? Дом – полная чаша. Денег хватит, чтобы безбедно прожить до глубокой старости. Так зачем же этот чудовищный риск? Зачем подставлять под удар и себя, и неродившегося ещё ребёнка? Ради чего?

Резанов с трудом подавил вспыхнувшее раздражение: – Кто тебе помог облапошить Рекунова и Дерюгина?

Ксения обернулась, в карих глазах её был вызов:

– А почему ты решил, что вправе вмешиваться в свои дела? – Потому что за эти дела тебе уже грозят пулей, как и мне впрочем. – И ты испугался?

– Испугался. Неужели деньги стоят наших жизней? – Дело не в деньгах, Серёжа, – Ксения смотрела куда-то в окно: то ли испугалась Резановских вопрошающих глаз, то ли вообще он был для неё в эту минуту не важен. – Просто им теперь придётся считаться со мной.

– А как же те трое в тупике? Три жизни, это много, Ксения.

– Они открыли стрельбу первыми, и моим людям не оставалось ничего другого, как уничтожить их.

– Та самая иномарка, от которой мы так удачно убегали? Хотел бы я знать, чем ты меня опоила.

– Никто не думал, что всё закончится так трагично. – И что ты собираешься делать дальше?

– Не волнуйся, я всё улажу. – Ничего ты не уладишь, – Резанов с досадой хлопнул ладонью по столу. – Деньги придётся вернуть.

– Нет, – твёрдо сказала Ксения. – Я заставлю этих людей уважать моё профессиональное и человеческое достоинство, иначе и мне, и моим детям придётся жить по тем правилам, которые им угодно вечно менять к своей выгоде.

– Они от тебя не отстанут. – Пока я жива, они ничего не получат.