Родительский парадокс

Поскольку и мама, и дочь обладают сильными характерами, они часто ссорятся, когда Каллиопа приезжает домой. Когда я впервые познакомилась с Самантой в доме Дейдры, она рассказала об особенно ожесточенной ссоре с дочерью, хотя и не сказала, какой была причина. И сегодня я спрашиваю об этом. Саманта не уверена, точно ли она все помнит. Зато Уэсли целиком и полностью в этом уверен. Он тут же вступает в разговор:

— Каллиопе нужно было на следующий день сдавать сочинение в школе, а через месяц — вступительное сочинение в колледж. И ты, — смотрит он на сестру, — хотела писать сочинение для школы. Ты сказала: «Мама, отстань, мне нужно вечером написать сочинение!»

Удивительно, как точно запомнил ситуацию этот мальчик!

— А ты, — Уэсли смотрит на маму, — попыталась заставить ее писать сочинение для колледжа.

Саманта молчит, но ее раздражение явно ощутимо.

— Вы начали пререкаться, — говорит Уэсли, — а потом вмешался папа.

Саманта удивлена.

— Какая глупость! Почему я не позволила ей писать сочинение в другой день?

Уэсли реагирует очень тактично.

— Ну, — говорит он, — сегодня-то ты все понимаешь. Но в тот момент ты хотела быть главной. Из-за этого вы и поссорились.

Эта ссора, как и многие другие, возникла на пустом месте. В ней всего лишь выплеснулось то, что тревожило Саманту. У нее свое представление о приоритетах, у дочери — свое. Саманта почувствовала, что ее авторитет слабеет. Она могла даже почувствовать поддразнивание со стороны Каллиопы. А Саманта терпеть не может, когда ее дразнят.

Чуть позже она говорит:

— Резкие слова меня не беспокоят. Все дело в тоне.

— И когда мы говорим «расслабься», — подхватывает Каллиопа. — Или «остынь».

Саманта подпрыгивает на своем стуле, словно на пружине.

— Вот именно! — восклицает она и начинает расхаживать по кухне. — Это так унизительно! Вы говорите мне: «Ты не имеешь никакого значения».

— Но ты тоже порой нас обижаешь, — примирительно говорит Уэсли. — Например, когда в десятый раз напоминаешь о том, что скоро придет уборщица…

Саманта перебивает сына:

— Потому что я говорю: «Не забудь, она придет завтра!» — а ты отвечаешь, — Саманта переходит на низкий голос пятнадцатилетнего подростка: — «Расслабься, мам! Я знаю, какой сегодня день. Все это фигня!»

Все смеются, в том числе и Саманта.

— Вот что я слышу от тебя!

Говорят, что переходный возраст — это повторение первых лет жизни. Капризный, голодный, эгоистичный, быстро растущий ребенок начинает доминировать в доме, где его считают величайшей драгоценностью. Но во многих отношениях проблемы, с которыми мамы и папы сталкиваются, когда их ребенок вступает в переходный период, совершенно иные.

Когда дети были маленькими, родители мечтали иметь личное время и пространство. Теперь же им хочется, чтобы ребенок ценил их общество или хотя бы относился к ним с уважением, если об абсолютной любви речи уже не идет. Буквально вчера дети не оставляли их в одиночестве. Теперь же их внимание приходится вымаливать.

Я натолкнулась на поразительно тщательное исследование 1996 года, целью которого был анализ сокращения времени, которое подростки проводят в кругу семьи. Ученые побеседовали с 220 детьми из рабочих семей и семей среднего класса, живущих в пригородах Чикаго. Сначала разговор велся с детьми от 5-го до 8-го класса, а затем от 9-го до 12-го класса. Каждый раз ученые проводили целую неделю, наблюдая за детьми, прося их рассказать о том, что они делают, с кем общаются, с кем им веселее всего.

Ученые выяснили, что в период с 5-го до 12-го класса количество времени, которое дети проводят в кругу семьи, падает с 35 до 14 процентов.

Еще одна мама из Бруклина, круг друзей которой пересекается с кругом женщин, собравшихся в доме Дейдры, сравнила свою пятнадцатилетнюю дочь с автогонщиком.

— Я меняю ее шины, полирую машину и убираюсь с дороги, — сказала она. — Она мчится вперед, а я остаюсь на пит-стопе.

Требуется немалое самообладание, чтобы остаться на пит-стопе. Для этого нужно поступиться своей властью, поделиться ею с детьми. То, что раньше делалось по вашему усмотрению, теперь делается по их желанию.

Родителям приходится мириться с мыслью о том, что дети вот-вот начнут жить собственной жизнью, в которой не будет места для них, их целей и желаний. Психолог Джоанна Давила говорит об этом так: «В детстве вы пытаетесь сформировать ребенка по своему усмотрению. В переходный период вам приходится просто реагировать на то, каким он хочет быть». И с родительской точки зрения, это очень нелегко.

Переходный период становится сложным, непростым для обеих сторон временем. «Подросток, — пишет Адам Филлипс в книге очерков „Равновесие“, — стремится вырваться из секты». Родители из защитников превращаются в тюремщиков, и им постоянно твердят о том, как это отвратительно.