Родиться в Вифлееме

— Значит, пока он будет плеваться, вы вырвете ему глотку, — улыбка на лице полковника Пауля Райтсена была одновременно и упрямой, и ожесточенной, и обреченной. Он не испытывал иллюзий по поводу предстоящего, — «Гетман Хмельницкий» должен уйти. Мы не знаем, что с «Молохом», — его лицо не изменилось, но голос дрогнул: с полковником Хейором, командиром «Молоха» он был знаком не один десяток лет, еще с Лётной Школы Цереры. Они — как и сам Фарбах — были одними из немногих, кто прошел как ад Церерианской битвы, так и беспощадный бой у Алос-12. — У вас остаются только космолеты. Если будет бой — этого может быть недостаточно. Мы обеспечим прикрытие и дадим вам время.

— Вы не успеете синхронизировать импульсы, — Блейк смотрел на бегущие строки под голограммой «арки», описывающие параметры его нового курса. — У вас не меньше часа уйдет на торможение и новый разгон. До «Молоха» остается всего шесть часов.

Фарбах бросил короткий взгляд на голограмму, потом требовательно взглянул на Райтсена.

— Мы прикинули, что можно сэкономить на торможении, — командир «Авангарда» посмотрел на невидимый для командора и его заместителя экран, потом набрал команду на развернувшейся перед ним клавиатуре. — Вот расчет.

Экран перед людьми мигнул, сдвигаясь в сторону. На его месте появился зеленоватый куб, в котором белая линия прочертила предполагаемый курс боевой базы. Затем замигала точка «Авангарда» и от нее пошла желтая линия, сужающейся вытянутой в одну сторону спиралью обвивая траекторию «Гетмана Хмельницкого». По схеме прошла рябь, и точки двинулись по линиям: сперва вперед вырвалась белая, но примерно в трети полета от цели, после планируемой коррекции курса, желтая вновь сблизилась и практически уравняла импульс и вектор движения.

— Хитро, — оценивающе произнес Фарбах. — Но часа два вы будете предоставлены сами себе. Я не буду выпускать космолеты без подтверждения о противнике, ремонтных бригад дать не могу — все заняты по уши. До сближения транспорты в обе стороны не полетят, — он посмотрел на хронометр, — им всего двадцать пять минут осталось.

Пауль с монитора кивнул:

— Еще один рейс остался. Мы отправили вам всех раненых и тех, кто не нужен на время корректировки траектории. Мертвые… — он вздохнул, а глаза полыхнули яростью. — Мертвые будут с нами.

— Сколько вам нужно людей?

— На мостике — тринадцать человек со мною, семь — в реакторном отделении, и пятеро у двигателей; еще пять-семь техников на подхвате. Мы отправим вам топливные капсулы и боезаряды для космолетов, и все, что осталось от медицинских запасов. Снаряды для РкОдов и торпеды оставим себе — пригодятся.

Фарбах ничего на это не ответил, молча смотря на полковника. Ему страшно хотелось наорать на упрямца, заставить отказаться от этого самоубийственного решения… но он понимал справедливость всего сказанного. Если бы на «Авангарде» не смогли запустить двигатели, если бы импульсы движения отличались еще сильнее, если бы…

Капитан был прав — «арки» должны защитить боевую базу любой ценой. Никому здесь не требовалось объяснять, что в случае нового боя тэш’ша сделают все возможное и невозможное для уничтожения так сильно досадившей им Кунна’а Хенса.

— Действуй, Пауль, — негромко и мрачно бросил Фарбах. — Когда мы вернемся — я с тебя шкуру спущу.

Впервые с начала разговора капитан «Авангарда» широко улыбнулся.

— Да, сэр.

— Есть еще проблема, о которой вы забыли, полковник, — Блейк, все это время изучавшей переданную схему, напомнил о себе. — На первом витке вы зацепите аномалию.

Райтсен поморщился, набирая очередную команду. Куб вновь мигнул, почти исчез, потом обрел четкость. Теперь траектории боевой базы и АРК окружала выделенная темно-синим цветом зона. Со стороны казалось, что оба корабля стремятся поскорее выйти из объятий огромной медузы, выпроставшей им вслед бесчисленные щупальца.

— Мы не забыли, полковник Джонсон. На семьдесят восьмой минуте воздействие аномалии превысит безопасный уровень, на девяносто первой — достигнет локального максимума.

— И? — Фарбах вопросительно заломил бровь. Капитан «Авангарда» вновь мрачно усмехнулся.

— Гиперпривода у нас нет — все сгорело после взрыва на выходе. Реграв на трети мощности — с единственным термоядерным реактором это предел, на котором мы можем стабилизировать рабочую область. При прохождении аномалии мощность мы снизим до 20 % от нормы, отключим все, включая гравитацию и регенерацию воздуха. Работать будут только навком, командная сеть и двигатели.

— А возмущения в контуре гиперпривода «Кракена» достигли двадцати пяти процентов, — негромко напомнил Блейк.

— «Кракен» залетел гораздо дальше, чем зайдут они, — не поворачивая головы, ответил командор. — И все же… Пауль, вы слышали?

— Да, командор, — Райтсен упрямо выпятил губу. — Гиперпривод — это не реграв. Разница…

— Небольшая! — перебил его Фарбах. — Мне не требуется консультация техников, чтобы сказать: с одним реактором в стабилизирующем контуре вам и пятнадцати процентов хватит.