Родная кровь

Он сменил тему и начал рассказывать об отличиях между густыми лесами на побережье острова и иссушенными землями в Интериоре. Не знаю, то ли Джон радовался слушательнице, то ли нервничал, но болтал он без умолку.

Мы уже некоторое время тряслись в грузовике, когда я сказала:

– Прости, что перебиваю тебя, но с Элли все в порядке? Сейчас жарко, а у нее нет воды и…

– Я знаю, как позаботиться о ребенке, – раздраженно отрезал Джон. – Она боится, потому что просто еще не знает меня. Но когда Элли увидит тебя, она успокоится.

Я была рада тому, что Джон, казалось, заботился о нас. Но что случится, если мне не удастся успокоить Элли? Она ведь наверняка в ужасе.

– Джон, та полицейская у меня дома… Элли видела, как ты напал на нее?

– Нет.

Слава богу!

– Я не хотел ранить ее так сильно, но она никак не успокаивалась.

Я задрожала.

Грузовик притормозил и несколько раз подпрыгнул на кочках, словно теперь мы ехали по проселочной дороге. Через пару минут машина остановилась. Джон выбрался наружу и захлопнул дверцу.

– Выбирайся.

Он открыл дверцу с моей стороны.

Как только я вылезла из грузовика, Джон снял с меня повязку, и я увидела своего отца. В моих кошмарах лицо Джона было злым и уродливым, поэтому я очень удивилась, когда оказалось, что он довольно красивый человек. Очень мужественный. Я неотрывно смотрела на него. Мои черты: зеленые глаза, скулы, даже левая бровь чуть выше правой, как и у меня. У Джона была короткая стрижка, но оттенок волос, был таким же темно-рыжим, как и у меня. Он был выше и шире меня, но мы оба были длинноногими. Джон был одет в джинсовую курточку, клетчатую рубашку, потрепанные выцветшие джинсы и кроссовки и своим видом напоминал дровосека или охотника.

Смущенно подтянув штаны, он отвел глаза и застенчиво улыбнулся.

– Ну… вот он я.

– Ты так похож на меня…

– Нет, это ты на меня похожа.

Он рассмеялся.

Я заставила себя улыбнуться в ответ, а сама осматривала разбитый на поляне лагерь. «Где же Элли?» Поляну окружали высокие сосны, в паре футов от грузовика виднелся красный трейлер. У кострища стоял пластиковый раскладной столик с парой плетеных кресел и маленьким розовым стульчиком с изображением Барби на спинке.

Джон заметил, куда я смотрю.

– Как думаешь, ей понравится?

Я повернулась к нему. В его глазах плескалась тревога.

– Элли будет в восторге.

Джон вздохнул с облегчением.

– Где она?

Он хлопнул себя по лбу, словно совсем забыл об этом, а потом повел меня к трейлеру. Достав ключ, он отпер дверь.

– Мамочка здесь, Элли. – Я заглянула внутрь, но в темном трейлере ничего не было видно. Послышался какой-то шорох. – Котенок, ты можешь выходить.

Из-под стола донеслось шуршание, и я увидела, как Элли высунула оттуда голову, но тут же спряталась, заметив Джона.

– Скажи ей, чтобы она не боялась меня, я не причиню ей вреда, – немного обиженно произнес он.

Если бы я только могла поверить в это!

– Элли? – Я вошла в трейлер.

Я заглянула под стол, и огромные зеленые глазища Элли уставились на меня. Рот у нее был завязан, запястья стянуты веревкой. Она бросилась мне в объятия, приглушенно всхлипывая.

– Боже! Ты сунул ей в рот кляп!

Я судорожно принялась развязывать узел.

– Я проследил за тем, чтобы она могла дышать. Говорю же, она вопила не переставая.

Я вытащила кляп. Элли никак не могла надышаться.

– Элли, дыши поглубже. – Я старалась говорить спокойно. – Все в порядке, сейчас я развяжу тебе руки. Все хорошо. Делай, что тебе говорит мама, ладно?

Элли ловила ртом воздух, пока я развязывала узлы у нее на запястьях. Нужно успокоить ее… Я вспомнила игру, в которую мы играли, когда Элли была совсем маленькая и ей еще труднее было на чем-то сосредоточиться.

– Помнишь струмзистяков, малыш?

Элли притихла.

– Что это значит? – спросил Джон. – Что ты ей сказала?

– Это слово означает, что мы можем кому-то доверять, потому что они наши друзья.

На самом деле это означало, что нужно внимательно слушать мамочку, потому что струмзистяки, сказочные существа, подслушивают нас. Если Элли вела себя хорошо, струмзистяки оставляли ей мелкие подарки в доме – стеклянные цветы, крошечные колокольчики, хрустальные туфельки. Вскоре Элли поняла, что эти подарки оставляю я, но я надеялась, что сейчас она поймет, что я пытаюсь сказать ей. Она должна внимательно меня слушать. Подняв голову, Элли уставилась на меня полными ужаса глазами.

– Этот дядя отрезал у меня локон, связал мне руки, посадил меня сюда и…

– Я не хотел, чтобы ты поранилась, – вмешался Джон.

Я выглянула наружу. Он ходил туда-сюда перед трейлером.

– Скажи ей! Скажи ей, кто я.

Я глубоко вздохнула.

– Помнишь, мама рассказывала тебе, что ее удочерили? Так вот, это твой дедушка.

– Неправда! – дрожащим голосом возразила Элли.

– Правда, малыш. Он мой настоящий отец. У мамы два папы, как и у тебя. Но до недавнего времени я ничего о нем не знала. Дедушка хотел познакомиться с тобой, но сделал это неправильно и теперь сожалеет об этом. Он хочет извиниться за то, что напугал тебя.

– Это правда, Элли, – сказал Джон. – Прости меня.

– Он поранил мне ручки.

Элли расплакалась, уткнувшись носом мне в шею. Бедняжка дрожала. Мне хотелось убить Джона.