Родная окраина

Полез Карпо на эту свалку, увидел широкое колесо от лобогрейки, то самое, которое с зубьями, которое косогон в движение приводит. В землю вросло колесо от времени, поржавело. Вывернул его Карпо наружу, прикинул — подойдет. Попросил у соседа:

— Верну потом, цело будет.

— Да бери, на кой оно мне?

Прикатил Карпо колесо, привалил к стене, смотрит на него, мозгует. Ульяна подошла:

— А это зачем такого чертогона приволок?

— Маховик будет. Шпалы пилить…

— Ишо что-то придумал! Ой, боже, да остепенись ты!

— Пол настелем, тебе ж легше будет. Слыхала, Марья рассказывала? Рази плохо?

В выходной Карпо съездил в город, привез круглый зубчатый диск величиной с таз. Пояснил: циркульная пила. Потом увидела Ульяна: откуда-то объявился в сарае моток широкой прорезиненной ленты. Опять пояснил: приводной ремень.

— Придумываешь черт-те што, — отмахнулась Ульяна. Однако мешать не стала — бесполезно.

Соорудил Карпо посреди двора верстак: вкопал четыре стойки, на них две шпалы положил. Не вплотную, щель между ними оставил.

На одном конце верстака ось поперек шпал укрепил, на нее колесо подвесил. К колесу ручку прикрутил, кривоколенную. Вороток. На середине верстака, между шпалами, циркульную пилу приспособил и с ней на одну ось шкив насадил. Шкив из толстого чурбака сделал. Заклинил наглухо. На шкив и на колесо ремень нацепил, соединил в одну систему, крутанул. Тяжелый маховик поворачивался туго, с трудом раскручивался, зато пила завращалась быстро, зубья слились в сплошной круг.

Доволен Карпо — вроде получилось. Притащил шпалу, положил возле верстака. Мелом шнур набелил, позвал Ульяну. Передал ей один конец шнура, другой в своей руке держит, приложил к шпале, натянул туго.

— Крепче держи, — и, насколько рука хватала, взялся двумя пальцами за шнур, оттянул его и бросил. Тугой струной ударил шнур по шпале — отпечаталась ровная белая полоса.

Разметив шпалу, поднял на верстак.

— А теперь? — нетерпеливо и недоверчиво спросила Ульяна.

— А теперь я буду крутить, а ты подталкивай шпалу потихоньку, — и пошел к маховику, взялся за ручку. — Не сразу толкай, сначала разгон возьму.

Поплевал в ладони, потер, начал раскручивать маховик. Раскрутил, кивнул — давай, мол, толкай. Толкнула Ульяна шпалу, да, видать, не рассчитала силы — резко получилось. Пила с гырком вонзилась зубьями в древесину и застряла, шкив остановился, ремень с шипеньем соскочил на землю. Освободившись от нагрузки, маховик облегченно рванулся, увлекая за собой повисшего на ручке Карпа. Еле удержал Карпо раскрутившееся колесо. Выпусти он из рук вороток и не отскочи в сторону — быть бы ему инвалидом. Оторопел Карпо, испугался, но вида не показал. Ульяна тоже напугалась, увидев, как тряхнуло ее муженька. А больше испугалась своей оплошности, чувствует: по ее вине случилась авария. Ждет упреков. Притихли у стены дети. То галдели радостно, а тут затаились, знают: когда у отца не ладится — под руку лучше не попадай, влетит.

— Ну, что ж ты?.. — проговорил Карпо, поднимая ремень. — Я ж сказал: потихоньку.

— Дак и то… А оно… — оправдывалась Ульяна, дергая шпалу на себя. Но зубья крепко вцепились, не вырвать. Помог Карпо, выдернул шпалу, нацелил меткой на пилу.

— Вот так. Только потихоньку.

Раскрутил снова Карпо маховик, кивнул — давай. Стала Ульяна подталкивать шпалу, не поддается почему-то. Поднатужилась, и опять неудачно, рывок получился: пила заела, ремень слетел. Карпо не выдержал, ругаться начал.

— Сатана безрукая!.. Мать твою… Говорю тебе — потихоньку подвигай.

Стоит Ульяна, качает укоризненно головой.

— Наверное, — говорит, — из твоего рая не выйдет… ничего.

Не мог такого вынести Карпо, схватил с земли полено, запустил в Ульяну. Та вовремя пригнулась, полено пролетело мимо, шмякнулось о стенку новой кухни, выбило штукатурку до шпал.

— Ну и чертуйся тут сам, — и пнула сердито ногой в верстак. — Подавись ты своей пилорамой, сам двигай, и крути сам, — и пошла прочь, шурша юбкой и ругаясь.

Карпо молча натягивал ремень. Натянул, поправил шпалу, оглянулся:

— Иди, Микита, попробуй ты. Ничего тут хитрого нема.

Робко подошел Никита. Волосы с левой стороны, как всегда, дыбом — то ли подушкой он их в другую сторону расти приучает, то ли от природы так, глаза припухшие, брови насуплены. Суровый мальчишка. Коренастый, низенький, он неторопливо подошел к верстаку, уперся руками и грудью в шпалу, ждал команды. И когда отец крикнул «давай!», напрягся, мешки под глазами вздулись, щеки покраснели от натуги — двинул шпалу вперед. Пила гыркнула и умолкла, а ремень, извиваясь, полетел на землю. Пока отец, силясь, останавливал маховик, Никита лихорадочно соображал, что делать: то ли бежать, то ли ждать расправы. На всякий случай присел за верстак, следил за отцом.

— Потихоньку надо, — проговорил Карпо, сдерживая гнев.

— Оно не двигается потихоньку, — сказал Никита.

Карпо взял шпалу, двинул взад-вперед несколько раз. Да, идет с трудом, заедает: поверхности не гладкие, шершавые.

— Смазать надо, — подал совет Никита.

— Че смазать? «Смазать»! Все смазано, — заворчал Карпо: мол, учить будешь…

— Под шпалой… Чтобы склизко было…