Родная окраина

Гришанов силился по голосу и настроению секретаря узнать причину вызова, уловить хотя бы направление будущего разговора: ругать его будет или хвалить. Но Потапов был непроницаем, и Гришанов примостился на краешек стула, готовый ко всему.

— Ну, рассказывай.

— О чем, Федор Силович?

— О делах в колхозе, известно. Как тебе там живется, как влияешь на дела, как проводишь линию партии. Все рассказывай.

Потапов давно вынашивал идею иметь при Бамбизове «сильного комиссара» и своего человека. С этой целью и был послан в колхоз райкомовский работник Гришанов. Но он, по всему видно, не оправдывал надежд Потапова, поэтому секретарь был с ним сух и официален.

— Трудно с ним работать, Федор Силович, — признался Гришанов.

— Что так?

— Он о частном секторе печется так же, как и об общественном. Личных коров колхозников продолжает улучшать. Вчера одной колхознице старую корову заменил на телку. Стал говорить ему, отмахнулся: «Ты, говорит, у народа спроси: правильно мы поступаем или нет». А что народ скажет? Конечно, им нравится такое дело. У Бамбизова даже своя теория на этот счет: «Без личных интересов, говорит, не может быть и общественных, последние-то в конечном счете и есть совокупность личных интересов всех членов общества. Заботясь об общественном, не забывай и о личном интересе человека». Вот это его слова. Говорит, что будто бы именно эти правила помогли повернуть людей лицом к артельному производству, помогли поднять хозяйство на ноги и стать ему таким, каким оно есть теперь. У него целая теоретическая система.

Слушал Потапов — не поддакивал и не возражал, водил карандашом по чистому листу бумаги, рисовал квадратики. Гришанов посмотрел на секретаря, решил, что тот ждет продолжения, стал жаловаться дальше.

— В колхозе пока не планируется большой стройки, а все машины заняты — завозят лес, кирпич, цемент, шифер, гвозди.

— Зачем?

— Колхозникам потом будут продавать или давать в рассрочку на индивидуальное строительство. Сейчас вовсю идет заготовка торфа — тоже на топливо колхозникам. Корзиночный цех работает на полную мощность. Скоро начнется сезон — пойдут ягоды, грибы, на корзинки спрос появится. Торопятся. Каких только не наплели! — сбившись с тона, вдруг потеплел и заулыбался Гришанов. — От больших до вот такусеньких — детишкам под ягоды. Красивенькие. Мг… — закашлялся вдруг и снова перешел на осуждающий тон: — А теперь новое придумал. Ковры будут ткать.

— Какие ковры? — удивился Потапов.

— Не ковры, а вот эти, как их?.. Дорожки, половички. Знаете, в деревнях раньше ткали их из разноцветных тряпичных полосок?

— Ну?

— Узнал, одна старуха делает такие, пошел смотреть. Станка у нее нет, так она приспособила для этого железную койку. Основу натягивает вокруг койки — через спинки, под них — вкруговую. Челнок… Не челнок, а игла такая, деревянная. Большая. — Гришанов отмерил на столе с полметра отрезок. — Вот такая будет. В одну сторону проденет тряпичную ленточку иглой, передвинет основу, и тут же иглу в обратную сторону. Туда-сюда, туда-сюда, рядов пять. Красные тряпки, потом зеленые. Разных цветов. Красиво получается. За два дня половик готов. Длинный. — Он оглянулся на дверь, прикинул: — Отсюда до двери хватит, пожалуй. Ну вот. Понравилось ему это дело. В музее стоял станок, на котором раньше делали такие половики, вытащил. Приказал плотникам по его образцу сделать несколько штук. Сам мотнулся на швейную фабрику, договорился, и уже две машины привезли обрезков разной материи. Свалили под навес, женщины сортируют по цвету и еще там по каким-то признакам — не знаю. Широкие лоскуты рвут или режут на тонкие ленточки, мотают в клубки. Стал говорить ему, мол, не дело затеял, так и слушать не хочет. В колхозе, говорит, около пятисот человек трудоспособных да, кроме того, пенсионеров больше двухсот. Людей надо занимать круглый год. Это одно. Второе — доход будет и колхозу, и людям. А подсобный промысел сейчас, говорит, разрешен и поощряется. Вот и спорь с ним.

— Да, тут спорить трудно, — проговорил Потапов, и Гришанов замолчал. Но, настроившись на определенный тон, на другой переключиться уже не мог, продолжал:

— На днях двух девушек из колхоза отпустил. Лучших — доярку и свинарку! Не просто отпустил, а сам уговорил уехать в город, помог им там устроиться. И это в то время, когда не хватает доярок, когда в свинарки никто не хочет идти.

— Сам уговорил уехать? — насторожился Потапов. — Но зачем? Что-нибудь?..