Родная речь, или Не последний русский. Захар Прилепин: комментарии и наблюдения

Приехав в отряд и войдя в двери здания, я заметил паренька лет двадцати со спортивной сумкой на плече. Он стоял у окна дежурной части и кого-то ждал. Передо мной стоял молодой человек, худощавый, но стройный, подтянутый, со своеобразной причёской, больше напоминающей стиляг или хиппи. И без того короткие рукава его футболки были закатаны до самых плеч, оголяя крепкие жилистые руки и округлый бицепс. Было видно, что парень дружит со спортом! Его лицо выражало одухотворённость и спокойствие, взгляд был добрый и в то же время острый, присущий людям с высоким уровнем интеллекта. Я с ним поздоровался и поинтересовался, ждёт ли он кого-то и могу ли я чем ему помочь? Он слегка улыбнулся и ответил, что прибыл к нам в отряд для прохождения дальнейшей службы в нём, если, конечно, возьмут, и ждёт командира отряда. Я ему пожелал удачи, взял у помощника дежурного ключи от раздевалки нашего взвода и направился в её сторону. Прошло не более 20 минут, как в дверном проёме раздевалки появилась крепкая фигура комбата, заслоняющая собой стоящего сзади парня. Я встал, по-военному поприветствовал командира. И в этот самый момент из-за его спины показался тот самый паренёк. Вот, Хас, сказал командир, знакомься, это Евгений, который сегодня примет участие в спортивном дне, и если сдаст все обязательные нормативы по физической подготовке, то станет ещё одной боевой единицей вашего взвода! Я пожал Жене руку, сказал, что рад знакомству, он мне ответил взаимностью.

Потихоньку стали подходить ребята и уже вскоре все были в сборе, во главе с командиром взвода ст. лейтенантом Ещенко Сергеем (фамилия изменена). Построив взвод, Сергей ещё раз, уже официально представил всем Евгения Николаевича Прилепина.

Первым и основным нормативом при приёме в отряд у нас считался спарринг — рукопашный бой с тремя соперниками подряд, с каждым по три минуты. Ещенко определил трёх спарринг-партнёров, в числе которых оказался и я. И мне же первому, благодаря жребию, довелось экзаменировать Женьку. Перед началом схватки Жека слегка прищурил глаза и, расплывшись в улыбке, оголив белоснежные зубы, произнёс крылатую фразу из всеми известного шедевра отечественного кино: «Буду бить больно, но аккуратно!» В ту же секунду раздался дикий хохот всех присутствующих на тот момент в спортзале ребят нашего взвода! Ещё большую комичность ситуации добавляло то, что я по фактуре выглядел гораздо больше, мощнее и был тяжелее кило так на 20! Что совсем не смутило Женьку! Но шутки-шутками, а спарринг никто не отменял. После брошенной Евгением в мою сторону фразы настроиться на серьёзный поединок уже просто не было никакой возможности, и вкладываться в свои удары — тоже. Но за эти три минуты я смог ощутить на себе всю жёсткость и силу ударов соперника. Жека отработал все три спарринга просто на одном дыхании, что не могло остаться без внимания бойцов нашего взвода, и по окончании поединков все ребята пожали ему руку.

Таким образом, пройдя и все остальные испытания, Евгений Николаевич Прилепин был зачислен в Отряд Милиции Особого Назначения, во взвод № 3.

Благодаря своему прекрасному чувству юмора, обаятельности, силе духа, смекалке и образованности, Женька быстро завоевал уважение ребят не только нашего взвода, но и всего отряда в целом и руководства в том числе.

В компании с Женей всегда было весело, но при этом было понимание того, что в случае опасности он всегда придёт на помощь, что на него можно положиться, он не подведёт. Я не знал ни одного человека в отряде, кто бы мог обидеться на ту или иную шутку, остроту, замечание в свой адрес от Женьки! Он это делал мастерски, очень точно, деликатно и смешно! При этом во всём, что касается работы, Женька всегда был человеком ответственным, исполнительным и дисциплинированным. В нашей работе по-другому было нельзя. Мы боевое подразделение, а значит, всё должно быть в наших действиях предельно чётко.

Захар

В марте 1996 года наш отряд поехал в командировку в Грозный, который как раз тогда брали в очередной раз местные сепаратисты при поддержке мирового ваххабитского движения и добровольцев из отдельных бывших республик СССР.

Отряд наш провёл множество зачисток, в которых я тоже, естественно, участвовал, мы сопровождали разные опасные грузы, охраняли офицеров высшего звена, участвовали в боях, брали в плен и вывозили за пределы республики «полевых командиров». Мародёрством не занимались категорически, пленных не избивали и не пытали — короче, всё, что потом вешали на «федералов», прошло мимо меня — ничего подобного я никогда не видел.

Помню, мы подсчитали, что за весну того года в Отрядах особого назначения, что работали в Грозном, погиб каждый двадцатый боец. Убивали тогда каждый день — и добавлялись новые фамилии в фойе ГУОШ (штаб округа) на специальной траурной доске. Мы там как раз стояли, в центре Грозного.

Теперь я не узнаю Грозный — он был изуродован и развален; нынче всё иначе.