Родная сторона

Товкач еще долго смотрел на дорогу, разбитую, поклеванную телячьими копытцами. Как же так? Неужели этим и кончится вся история, на которую он возлагал столько надежд? «А как вы думаете, Максим Минович?» Шайба молчал. Осужденные всегда завидуют оправданным.

* * *

В то время как Шайба скрывался от Несолони, в районе творилось что-то необыкновенное. Назначались последние свидания, устраивались последние прощальные вечеринки — молодежь готовилась в далекую дорогу, в дикие, необжитые края — на целину. Грустил Артем Климович Стерновой — он почти каждый день недосчитывался кого-нибудь из лучших своих трактористов и трактористок. Была опасность, что Замысловичская МТС останется без людей. Артему Климовичу приходилось кое-кого отвоевывать у целины. Делал он это осторожно, но с тем мужицким упрямством, которого имел не мало про запас на черный день. Он хотел примирить интересы целины с интересами Замысловичей, но это ему не удавалось. Интересы целины отстаивала Степка. Это была маленькая росточком, по-мальчишески подстриженная девушка, которая только прошлым летом появилась в МТС, — она была прицепщиком на плугах. Про Степку вспоминали только тогда, когда уже невозможно было обойтись без нее. Во всех иных случаях ее почти не замечали. И вдруг она стала душою всего этого большого движения, и Артем Климович был не в состоянии угомонить ее — маленькую, неопытную Степку. Тем, кто колебался, она говорила: «Вам жить только в болоте». Степка увлекала молодежь своею непоколебимостью. В числе первых около Степки появилась Товкачева Василинка. А если уж хитрый Товкач посылает свою дочку, то чего же колебаться остальным? Теперь все безудержно пошли за Степкой…

Только Шайба сидел в своем убежище как на иголках. Степка словно подчеркивала его никчемность.

— Неужели это та самая Степка? — сомневался он.

— Та самая, — заверил Товкач.

— Когда-то и я был таким, — горделиво сказал Шайба, хоть он никогда не был похож на Степку. Таких, как Степка, на свете мало. А впрочем, может, их и много, но до поры до времени они скромны, тихи, покорны, и мы их не замечаем. Иногда мы даже смотрим на них свысока и не догадываемся, что перед нами богатыри.

Степка

Маленькая Степкина жизнь полна загадок. Ее мать, которую в селе издавна называют Маруханкой, никогда не выходила замуж и прижила Степку неизвестно от кого. В детстве злые люди глумились над нею, называли «приблудой», и Степка постоянно завидовала детям, у которых, кроме матерей, были еще и отцы. Ей хотелось поскорее вырасти и отплатить злым людям за жестокую обиду. Она считала свои годы, как считает их узник, отбывая наказание. И вот она выросла, и хоть была намного меньше своих однолеток, но имела большой характер и, когда показывала его, всегда верховодила. И заметила Степка, что люди не такие уж плохие, как казалось ей в детстве. Больше всех полюбила Степка Зою, та была старше, но добра и сердечна с ней. Степка жалела, что не знала ее раньше, хоть и много слышала о ней, когда та была еще пастушкой. Теперь Степка обращалась к ней не иначе как «сестричка», и Зоя гордилась этим. Как-то Зоя спросила Степку: «А где твой отец?»

Степке показалось, что земля под нею проваливается, ее никто никогда не спрашивал об этом. Но Степка была уже сильна и не боялась признаться Зое: «Я приблудная. Моя Маруханка сама не знает, от кого я. Может, от волка. Но я, сестричка, люблю людей. И тебя особенно». И Степка, у которой никто никогда не видел слез, заплакала в Зоиных объятиях. В конце концов Степка сама уже может быть матерью, и на этом основании она спросила у Маруханки, которую любила и уважала: «Мама, я хочу знать, кто мой отец?» И мать призналась ей, единственной на свете: Максим Минович Шайба… «Он знает об этом?» — спросила Степка. Мать тяжко вздохнула, по лицу ее пробежал гнев. «Знает, он негодяй…» Больше они никогда о нем не вспоминали. Степка еще больше полюбила мать и возненавидела отца. И все же ей хотелось увидеть его, сделать ему что-то неприятное, что-то нестерпимо горькое. И она увидела его совсем неожиданно.

В эти волнующие дни Степка взяла себе за правило вечерами посещать тех, кто собирался с нею на целину. Такие обходы были очень приятны и приносили ей много радости. Она поднимала настроение родителей, которые еще колебались, раздумывали, выжидали, подбадривала их «сыночков» и «дочек», помогала им отобрать самое необходимое в дорогу, рисовала захватывающие картины степной жизни, какие подсказывало ей воображение. Однажды Степка забралась в Талаи. От Купреева Яшки Степка побежала к Товкачам. Ее приход был таким неожиданным — Идол уже знал Степку, — что Товкачи не успели спрятать от нее своего таинственного гостя.

Бледный, настороженный Шайба сидел на скамье, словно прикованный к ней цепями. Его маленькие глазки испуганно глянули на Степку и потупились. У Степки были такие же маленькие глазки, но блестящие-блестящие — так и сияли из-под черных бровей. Товкачи словно онемели, им было очень неприятно, что их гостя увидела Степка. Но хуже всех чувствовал себя сам Шайба.

— Ты чья? — спросил он Степку.