Родни Стоун. Рассказы

Том Крибб озадаченно поскреб затылок.

– Я и сам ничего не понимаю, мой мальчик, кроме одного: платит она прилично. А вообще, если здраво рассудить, кто из лучших боксеров-профессионалов может выстоять против тебя ну хоть полчаса? Уж только не Стрингер, ты его уже побеждал. Купер? Но он сейчас в Ньюкасле.

Ричмонда ты сможешь побить, даже не снимая пиджака.

Гэсман весит меньше ста семидесяти фунтов. Если еще

Билл Нит из Бристоля. Так оно и есть, мой мальчик! Пожалуй, дама решила выпустить против тебя Гэсмана или

Билла Нита.

– Но тогда почему не сказать прямо? Я бы постарался получше подготовиться к встрече с Гэсманом, а тем более с

Биллом Нитом. Но, черт побери, не могу я тренироваться по-настоящему, не зная, кого увижу перед собой на ринге.

Внезапно беседа боксеров была прервана. Открылась дверь, и в комнату вошла дама. При виде боксеров ее смуглое, красивое лицо вспыхнуло гневом. Она посмотрела на них с таким презрением, что оба с виноватым видом вскочили на ноги. Так они и стояли, потупив глаза и переминаясь с ноги на ногу, словно два огромных провинившихся пса перед раздраженной хозяйкой. Длинные трубки все еще дымились у них в руках.

– Так! – наконец проговорила она, яростно топнув. – И

это называется тренировкой!

– Мы очень сожалеем, сударыня, – сконфуженно сказал

Крибб. – Я не думал… Я ни на секунду не предполагал…

– Что я приеду проверить, не напрасно ли плачу вам?

Конечно, этого вы не предполагали. – Она резко повернулась к Тому Спринту. – Болван! Вас побьют, и тем все кончится.

Юноша сердито посмотрел на нее.

– Я попросил бы вас обойтись без брани, сударыня. У

меня тоже есть самолюбие. Согласен, курить во время тренировки – самое последнее дело. Вот перед вашим приходом я и говорил Тому Криббу, что если бы вы не относились к нам как к детям, а сказали бы, где и с кем мне придется драться, я бы сумел взять себя в руки.

– Что верно, то верно, сударыня, – подтвердил чемпион.

– Я уверен, что это будет либо Гэсман, либо Билл Нит. Ведь никого другого нет. Так что вы только намекните, и я обещаю, что к нужному дню наш парень будет в самой отличной форме.

Дама презрительно усмехнулась.

– По-вашему, боксировать могут только те, кто зарабатывает на жизнь кулаками?

– Бог мой, так, значит, речь идет о любителе? – воскликнул изумленный Крибб. – Но не можете же вы, в самом деле, требовать от Тома Спринга, чтобы он тренировался три недели для схватки с каким-то аристократом-любителем!

– Больше я не скажу ни слова, – резко ответила дама. –

Не ваше дело, кто противник. Но знайте, если вы будете тренироваться так, как сегодня, я выгоню вас и найму другого, более серьезного человека. Не думайте, что меня легко обмануть только потому, что я женщина. В боксе я разбираюсь не хуже любого мужчины.

– Это я сразу понял, с первого вашего слова, – сказал

Крибб.

– Поняли – и не забывайте. И не ждите новых предупреждений. Если снова провинитесь, найму другого.

– Вы так и не скажете, с кем мне предстоит драться?

– Нет и нет. Можете поверить, вам или любому другому боксеру в Англии потребуются все силы и умение, чтобы с ним справиться, будь вы даже в самой лучшей спортивной форме. Ну, а сейчас немедленно приступайте к тренировке и смотрите, чтобы я вновь не застала вас без дела.

Она смерила обоих здоровяков надменным взглядом, повернулась на каблучках и величественно вышла из комнаты.

Как только захлопнулась дверь, Крибб протяжно свистнул, посмотрел на своего сконфуженного друга и вытер цветным платком лоб.

– Ну, мой мальчик, придется нам теперь заняться всерьез.

– Правильно, – с серьезным видом отозвался Том

Спринг. – Придется нам теперь заняться всерьез.

В течение следующих двух недель дама несколько раз неожиданно появлялась в гостинице, чтобы удостовериться, что ее боксер и в самом деле добросовестно готовится к предстоящей схватке. Обычно она появлялась в помещении для тренировок, когда ее меньше всего ждали, но все же ни разу не имела повода обвинить Тома Спринга и его тренера в недостатке рвения. Том, надев перчатки, подолгу колотил мешок, совершал тридцатимильные прогулки, пробегал милю за почтовой каретой, запряженной хорошей лошадью, и без конца прыгал через скакалку.

Много пота пришлось ему пролить, пока не наступил день, когда его тренер с гордостью сказал, что он «согнал последнюю унцию жира и может драться не на жизнь, а на смерть».

Лишь единственный раз дама пришла не одна, а в сопровождении какого-то высокого, хорошо сложенного молодого человека с аристократическими манерами. Его можно было бы назвать очень красивым, если бы не изуродованный в результате какого-то несчастного случая нос. Скрестив руки на груди, он задумчиво смотрел на великолепный торс полуобнаженного боксера, работавшего с гантелями.

– Ну как, по-твоему, подойдет? – спросила дама.

Молодой щеголь пожал плечами.

– Не нравится мне вся эта затея. Не могу кривить душой и уверить, что нравится.

– Ну как же так, Джордж! Я только этим и живу сейчас.