Родня

— Хотя бы раз в неделю ты заглядывал к ним? — он снова задал вопрос Стасу.

— Ну, может, реже, — неуверенно промямлил племянник, — я весь в работе. Времени практически нет.

— Конечно, работа — это весомый аргумент, — недовольно шевеля усами, сказал полковник. — А где вы были в вечер убийства? Вы присутствовали на ужине в честь приезда четы Филипповых? — не без сарказма спросил он.

Стас переглянулся с Оксаной. Рыбьи глаза сканировали мужа. И опять в них не было ничего. Ни эмоций, ни мыслей. Пустота.

— Нас тоже пригласили. Ну, мы это, тоже решили идти, — Стас почесал затылок. — Я особо не вникал, о чём они говорили. Слышал только, что Влад просил денег у стариков.

— А они что?

— Они сказали, что у них нет. Двадцать штук! Это не двести долларов.

— Но старики должны были что-то отложить на старость. Они ведь неплохо зарабатывали.

— Да, они отложили, — не раздумывая сказал он, — я знаю, что часть суммы была отложена на похороны, а ещё часть мать вложила в ремонт Инкиной квартиры. Якобы в долг, — запихивая в рот целую картофелину, сказал он.

— Ну-ну, в долг, — сквозь зубы сказала Оксана. — Теперь можно говорить что угодно! Старичков-то больше нет! И пятнадцать штук возвращать не надо! Какое приятное совпадение, — Оксана ухмыльнулась.

— Рот закрой, — грубо сказал Стас.

Оксана, взмахнув мокрыми волосами, которые небрежно были разбросаны по плечам, вышла из кухни.

— Так всё-таки деньги были? — аккуратно уточнил Виноградов.

Стас на несколько секунд замолчал.

— Получается, что были, — пожав плечами, сказал он, — только мамке не говорите, что я рассказал, она не хотела, чтобы кто-то знал. Она собиралась отдать эти деньги назад. Старикам они ни к чему ведь были? А тут выгодное вложение, как мать говорит. Инке ведь хату купили! Вот она и закомандовала, чтобы ей ремонт срочно делали. Ну мамка и влезла в эти деньги.

— Конечно, к чему старикам такая сумма? — полковник пристально смотрел на племянника, уплетавшего за две щеки картошку с мясом, и вспомнил покосившийся от времени и ветров родительский дом. — Во сколько вы уехали домой в тот вечер?

Стас, прожёвывая жёсткий кусок мяса, задумался.

— Где-то в начале шестого вечера. Оксана сказала, что ей скучно, малой начал хныкать, вот мы и поехали, — он старательно вспоминал события того вечера.

— Вы не ругались со стариками?

— Нет, чего мне с ними ругаться? У меня обидки на маму! Мне тоже бабки нужны были. Я хочу тачку новую купить, как у Влада. Ну или хотя бы что-то похожее, — мечтательно сказал он, — а она все бабки отдала Инке! Старики ведь об этом не знали!

Полковник старался скрыть вдруг подкатившую к горлу тошноту. Правда, на этот раз он был уверен, что дело здесь вовсе не в овощном салате.

Быстро распрощавшись с племянником и его семьёй, товарищи вышли из квартиры, на ходу застёгивая куртки.

Глава 12

«Ни дня без лжи, как ни секунды без кислорода».

— Зуб даю, что этот тупица не имеет отношения к убийству, — нервно закуривая сигарету, сказал полковник.

Хлопья снега медленно падали на одежду и голову, делая её мгновенно мокрой. Александр Петрович стряхнул снежинки с плеч куртки и натянул на голову капюшон. Папиросная бумага местами стала мокрой и сигарета почти потухла. Полковник со злостью сломал её и бросил себе под ноги. Прикурив новую, он аккуратно прикрыл её ладонью, чтобы снег вновь не потушил огонёк. Затем вернулся и, подняв брошенный окурок, понёс его к урне.

— Чистоплюй, — ухмыльнулся Беляк. — А про тупицу очень верно подмечено. Ты прости меня, дружище, но твой племянник — редкостный осёл!

— Можешь не извиняться, — полковник губами выпускал кольца дыма, которые в мгновение растворялись в морозном воздухе. — Я давно его не видел. Когда он учился в Минске, он иногда оставался у нас на выходные. Но я тогда был весь в службе и особо не интересовался его жизнью, — Александр Петрович неловко пожал плечами. — Надо было ещё тогда ему мозги вставить!

— Ты же знаешь, что нельзя человеку дать того, чего у него нет от рождения.

— Это точно. Если душа с отрочества маленькая, то наполнить её духовностью нельзя! Сосуд слишком узкий, не вместится туда ничего.

Беляк с искренним удивлением и гордостью в глазах смотрел на друга.

— Что? — спросил полковник.

— Ты как скажешь… Хоть записывай!

Полковник не придал похвале друга значения, он был целиком поглощён мыслями о родне. Он думал о сестре, жёсткой, расчётливой, циничной. О племяннике, таком глупом, жадном и ленивом. О его жене Оксане, пустой, необразованной и малодушной. Александр Петрович грустно вздохнул, подумав об их сыне Коле и о той печальной участи, которая для него была уготована.

Сергей Васильевич читал мысли друга.

— Тебе не стоит переживать. Не ты их воспитывал, не тебе и судить. Лучше подумай о своей прекрасной жене и девчонках. Они у тебя умнички. Давай побыстрее закончим это дело и поедем домой!

— С удовольствием, — тихо сказал Виноградов. — Вряд ли я ещё захочу сюда приехать.

— Вот и хорошо! Тебе необязательно сюда ездить. Тем более, что теперь и не к кому.