Родня

— Дай мне ещё несколько дней. И я назову тебе имя убийцы. Это для меня дело чести, — полковник сказал это резко, жёстко, ни на грамм не сомневаясь в успехе дела и в своих возможностях. — А теперь давай навестим мою племянницу Инну.

— Она похожа на своего брата? — приподняв бровь, спросил Беляк.

— Некоторое сходство есть. Не внешне, но ты не сможешь его не заметить, — полковник, скривив лицо в гримасе, посмотрел на друга.

— Тогда мне определённо надо выпить!

— Вот сразу после племянницы предлагаю посетить одно из заведений местного общепита, — полковник подмигнул Беляку. — Тем более, что это жизненно необходимо, впереди у тебя ещё знакомство с моим братом и его семьёй!

— Тогда мне нужен литр виски! Нет! Коньяка! Определённо коньяка!

Полковник облизнул губы, намочив кончики усов.

— Вон её дом, — полковник показывал рукой в сторону новой девятиэтажки.

— Откуда у тебя адрес?

— Племянничек сболтнул за столом.

— Ты не собираешься её предупредить? — Беляк загадочно улыбался.

— Ну уж нет! А то нас снова в прихожей встретит Юля! Мы её опередим, — Виноградов в нетерпении потёр руки. — Надо поговорить с этой девицей с глазу на глаз! Посмотрим, на что они «одолжили» стариковские деньги!

Инна внимательно рассматривала внезапных гостей через дверной глазок. В том, что один из мужчин её дядя, она не сомневалась. В этом году она дважды останавливалась у них дома в Минске на несколько дней.

Инна подошла к шикарному зеркалу, обрамлённому золотистой резной рамой, и аккуратно пригладила выбившиеся волосы.

— Кто там? — сделав вид, что не узнала родственника, спросила она.

Услышав дядин голос, она повернула ключ в замке. Новая дверь, ещё покрытая целлофаном, открылась.

— Какие люди! — Инна демонстративно хлопнула в ладоши и кинулась на шею полковнику.

Александр Петрович явно не ожидал такого тёплого приёма. Беляк недоверчиво разглядывал девушку. Сцена встречи показалась ему неискренней и наигранной.

Инна тем временем гостеприимно приглашала мужчин на кухню.

«Будь как можно гостеприимнее. Покажи, что ты рада им, — вспомнила она утренний звонок матери. — Вот увидишь, он обязательно припрётся к тебе без звонка!» Инна усмехнулась.

— Ну, мама, вот это чуйка!

Александр Петрович тем временем украдкой разглядывал апартаменты племянницы. О таком ремонте он мог только мечтать. Проведя пальцами по новым итальянским обоям, он как будто почувствовал в руках шелест долларовых купюр. Новый паркет блестел на полу. Александр Петрович даже смог разглядеть в нём своё отражение.

Двухкомнатная квартира в центре города была наполнена новой жизнью. Все вещи в доме кричали о благополучии хозяйки. Виноградов теперь понимал, для чего Юлия взяла на хранение родительские деньги.

Беляк думал о том же. Немного смущали дорогие вещи, окружавшие его со всех сторон. Он привык к скромности. Его двушка на Харьковской была оклеена белорусскими обоями, пол укрывал ещё советский линолеум, а из техники было только самое необходимое: телевизор, чайник, телефон, утюг да пылесос. Он искренне не понимал, зачем человеку что-либо ещё. Беляк надеялся, что когда-нибудь он всё-таки обзаведётся семьей и тогда обязательно увеличит свою жилплощадь.

— Дядя Саша, вы будете чай или кофе?

Полковник надеялся, что предложат суп, котлетку, ну или, на худой конец, бутерброд. Сглотнув подступившую к горлу слюну и приглушив урчание в животе кашлем, он согласился на кофе. Виноградов был настолько расстроен разговором с племянником, что так и не попробовал ничего со стола.

— Инна, расскажи, пожалуйста, как часто ты навещала бабушку с дедушкой?

— Инна немного растерялась. Она думала, что они сначала поговорят о погоде, новой квартире и о завтрашних похоронах. Но полковник выстрелил сразу.

— Я проведывала их несколько раз в месяц. Когда надо было, приносила лекарства или продукты. Честно, сама инициативу я не проявляла, — она нажала кнопку кофемашины. — Я никогда не испытывала к ним нежных чувств. Да, они помогали мне материально. За это я им благодарна. Но не более.

Полковник не без удивления слушал племянницу.

— Наверное, это мама виновата, что с детства не научила меня любить своих родителей. Я отчётливо помню, как бабушка просила маму оставить меня на выходные. Или как дедушка, изредка приходя к нам, пытался поиграть со мной, но почему-то всегда быстро уходил, — Инна пожала плечами. — Мы никогда не говорили с мамой на эту тему, но я уверена, что она специально не отвозила меня к ним. Я слышала, что в молодости она не охотно общалась с родителями. Даже была в ссоре. Я никогда в это не вмешивалась. Мне было всё равно.

Наконец кофемашина домолола зёрна, и горячий ароматный напиток тонкой струйкой стал наполнять чашки. Александр Петрович невольно нащупал в кармане брюк пачку сигарет.

— За честность — пять, а за жестокость — двойка, — полковник пододвинул стул к Инне.

— Вы пришли, чтобы поставить мне оценку?

— Кто я такой, чтобы оценивать тебя? Знаешь, один из классиков сказал: «Почти все люди хорошие, когда их поймёшь»[2], — полковник сел на стул. — Самый главный наш судья — это мы сами.